Консерватория: музыка моей души

Глава 3

Следующий день перед официальным началом учебного года был наполнен гамом и неразберихой. Студенты возвращались с каникул, распаковывали вещи, громогласно здоровались, не могли найти вещи, делились впечатлениями друг с другом и совершали множество других действий, вызывающих повышенный уровень шума. Я, конечно, давно приспособилась отсекать лишний гомон, но полные сил студенты - это вам не базарная площадь в праздничный день, наполненная размеренным плавно меняющим интенсивность сероватым гулом, это фейерверк красок, с характерными взрывами в самые неожиданные моментыи затуханиями, только придающими контрастность последующим цветовым выбросам.

Олламы были везде: в общежитии, на улице, в парке, в столовой. Единственным местом, оказавшимся лишенным их невероятно активного и громкого присутствия, был учебный этаж. Там я и провела большую часть времени предучебного дня.

Уже знакомый рояль как будто припомнил меня. Или мои пальцы узнали его, неважно. В этот раз время привыкания, притирки друг к другу было совсем коротким. Руки порхали над клавиатурой, я почти не чувствовала их веса. Я была полна любопытного предвкушения, рояль же - настороженной решимости. Улыбнулась. Его нетрудно понять: инструменту предстоит целый учебный год терпеть терзания студентов, но строгий безмолвный учитель видел в этом свое предназначение и был полон воодушевления исполнить его. Расстались мы с роялем, успокоенные друг другом, незадолго до ужина.

Оказавшись в комнате, сразу заметила изменения: дверцы шкафа открыты, ранее незанятые полки теперь были забиты вещами, на столе высилась куча разных предметов: от тетрадей до надкушенного кекса. На соседнюю кровать было небрежно накинуто цветастое вязаное покрывало. Складывалось ощущение, что по комнате пронесся ураган и оставил все эти вещи.

Я так и стояла у самой двери, когда она открылась и сзади раздалось теплое канареечно-желтое и очень мелодичное:

- Ой!... Привет, а ты, наверное, моя соседка, да?

Обернувшись, встретилась взглядом с сияющими глазами, цвета раннего заката. Они были настолько светлыми, что их оттенок скорее можно было назвать янтарным, а не карим. Сама соседка была примерно моего роста - чуть выше среднего. Распущенные, немного растрепанные золотого цвета волосы девушки спускались до пояса, и в отсветах лучей стремящегося к закату светила, падающих из окна коридора, находящегося как раз напротив нашей двери, она и сама необыкновенно напоминала маленькое светящееся солнышко.

- Привет, - улыбнувшись, ответила я. – Да, соседка.

- Отлично! – просияла девушка и зашла в комнату. – Не представляешь, как скучно жить одной. Меня, кстати, Орния зовут, но можешь звать просто Ния. А тебя?

- Таллия, но ты можешь звать просто Талли, - снова улыбнувшись, ответила я.

Девушка излучала какое-то неуловимое внутреннее тепло и свет, в лучах которого хотелось нежиться, щурясь от удовольствия.

- Отлично! Приятно познакомиться, Талли. Ты первокурсница, верно? – спросила соседка, направляясь к столу и начиная разгребать вываленную кучу вещей.

- Да, думаю, первокурсница, - ответила я, после чего закрыла дверь за рассеянной девушкой и устроилась на своей кровати.

- Думаешь? – Ния, усмехнулась и вынесла вердикт. – Раз так, то точно первокурсница. Ты вообще откуда?

- Из Трентона. Это…

- Это не очень далеко. Я знаю Трентон. У меня там какие-то дальние родственники живут, - перебила меня девушка. Ее речь сопровождалась изящной, но активной жестикуляцией. Я смотрела на нее и любовалась. Мне даже не представлялось никогда, что бывают такие люди. Однозначно - с соседкой мне повезло. Пусть она слегка рассеянна и неряшлива, зато добрая и веселая, это сразу видно.

Пока Ния разбирала привезенные вещи, которых было немало, канареечно-желтые переливы с сияющими золотинками звучали не переставая. Оказалось, что Орния моя ровесница, но я по этому поводу совершенно не должна расстраиваться, потому что в консерватории нет ограничений по возрасту, в котором олламы обнаруживают в себе дар. Первокурснику может быть хоть сорок, хоть шестнадцать, все зависит от того, когда проявятся способности. Или их приводят, как меня. По этому поводу мне беспокоиться тоже не нужно: ни у студентов, ни у преподавателей насчет того, что меня пригласили, внутреннего протеста не будет: это обычное дело, и поблажек тоже ждать не стоит. Соседка также рассказала, что учится уже на третьем курсе вокального факультета, и осталось всего два года до выпуска, а там… А там она запнулась, виновато посмотрела на меня и объяснила, что лучше остальное узнать из уст ректора завтра, все равно лучше него не расскажет никто. Выяснилось, что с Кеннетом и Делмой Ния хорошо знакома и даже дружит, но с тех пор, как у нее появился молодой человек, у них не получается общаться столько, сколько хотелось бы, но флейтистка-второкурсница и подающий надежды третьекурсник-скрипач – замечательные ребята, и я молодец, что с ними подружилась.

К тому моменту, как куча со стола превратилась в аккуратно разложенные по местам вещи, Ния успела не менее десяти раз уверить, что мне здесь обязательно понравится, потому что преподаватели – замечательные, студенты – замечательные, условия – замечательные, и кормят очень вкусно. Кстати о еде!

Соседка взглянула на настольные часы, привезенные с собой и расположенные строго по центру, и всплеснула руками: