Контракт на гордость

Глава 10

Лиза

Может, все мужчины — наркотик?
Иногда от них начинается депрессия,
а иногда, как сейчас, от них вырастают крылья.

(с) к/ф «Секс в большом городе».

– И кстати, я к вашим теркам не имею никакого отношения. Я вообще в Питере в военке чалился, когда у вас все случилось, – беззлобно сообщает Филатов и неторопливо стаскивает футболку, чтобы вытереть ею пот со лба. Хмурится, не дожидаясь от меня комплимента в адрес шести идеальных кубиков его пресса, и подначивает напряженного Сашку: – но если тебе так сильно хочется выпустить пар, добрый Иванушка всегда к твоим услугам.

– Решил взять реванш за прошлый… десяток поражений? Или сколько их там было? – с усмешкой возвращает собеседнику подачу Волков и бездумно поглаживает мою спину под аккомпанемент звучного зубовного скрежета. А я едва удерживаюсь от вопроса, не мешаю ли я им двоим.

– Почему бы и нет? – снова цепляет ослепительную улыбку Ванька и пытается втянуть меня в их противостояние: – особенно если принцесса пообещает поцелуй победителю!

В этот момент сказать самодовольному брюнету хочется много. И то, что он охренел и губозакаточную машинку я ему организую по распродаже. И что его полуголая тушка меня совсем не впечатляет, слюни не текут, и желание записаться в клуб его фанаток спит беспробудным сном. Под конец моя фантазия и вовсе доходит до запрещенной расчлененки, от подробного описания которой парней спасает Григорич.

– Так, орлы, – гаркает он командным тоном и, выуживая меня из крепких Сашкиных объятий, едко добавляет: – мериться пиписьками можете сколько угодно, только Лизавету не вмешивайте. Что встали? Марш на ринг, а мы чай пить.  С крекерами.

Новый кабинет Вронского совсем не похож на старую пыльную каптерку: мебель добротная, дубовый письменный стол, удобное кожаное кресло и широкое окно на пол стены. Одна полочка с кубками осталась неизменной, правда, наград сейчас как будто вдвое больше.

– Как дела ваши, Николай Григорич? Как дочка, внуки? – и пока наставник кипятит воду и засыпает черный чай с травами в пухлый заварочник, я натыкаюсь на наше с Сашкой фото. Все-таки старик невероятно постоянен в своих привязанностях.

– Так переехали в Москву давно уже. Навещают раз в год, звонят иногда, – поддавшись затапливающей изнутри волне из обиды и нежности, я подскакиваю со стула и, мазнув губами по щеке тренера, начинаю хлопотать вместе с ним. Протираю полотенцем фарфоровые чашки, насыпаю печенье в пиалу и даже складываю из салфеток розу, в то время как Вронский меня успокаивает: – все нормально, Лизок. У меня здесь своя семья, спортивная. Ребята не бросают, с клубом помогли, ремонт сделали. Саня каждую неделю заскакивает, не обижает старика.   

В общем, к чаепитию мы приступаем минут через десять, когда по комнате ползет дурманящий аромат из душицы, шалфея и мяты, а из зала доносится странный звон. Мы обмениваемся понимающими взглядами с Григоричем, и я без зазрения совести нацеливаюсь на акациевый мед – все-таки Волков уже большой мальчик, сам справится. А если не справится, медицинский кабинет – третья слева дверь по коридору.

 – Замужем? – вроде бы невзначай спрашивает Вронский, а я застываю с ложкой на полпути. Нет, еще неделя, и от этого вопроса я точно начну покрываться аллергической сыпью и громко, беспрестанно чихать.

 – Помолвлена, – бесцветно роняю я и ничего не поясняю. Знаю, что тренер вряд ли оценит рациональный прагматичный выбор.

– А Сашка так никого и не нашел после тебя, – ни на что не намекая, произносит Григорич, а у меня все равно внутренности скручивает тугой спиралью. – Много их всяких рядом с ним вертелось, только не выбрал никого.

– Почему? – выпаливаю я раньше, чем успеваю себя остановить, и утыкаюсь глазами в полированную поверхность. Разбираю бумажную розочку, комкаю салфеточное полотно пальцами и не нахожу успокоения.

Вопросы роем теснятся в голове. Неужели все это время Волков обо мне не забывал? Он что-то ко мне чувствует? Но почему тогда не приехал, не позвонил, не забрал? Я не успеваю ни получить ответ, ни как следует расспросить Вронского, потому что в кабинет заходит Сашка. Останавливается позади моего стула, наклонившись, утыкается подбородком в плечо и со свистом втягивает ноздрями воздух.

– А ты Лизе парк наш показал? – как ни в чем не бывало интересуется Григорич, с причмокиванием прихлебывая свой фирменный чай, от которого в восторге была даже строгий директор спортшколы. И щурится, словно наевшийся сметаны кот, с хрустом надкусывая круглый соленый крекер.

– Не успел, но мы это исправим, – обещает Волков, обдавая мою шею горячим мятным дыханием, отчего начинает покалывать даже ступни, обутые в модные серебряные кроссовки на высокой танкетке. – Там как раз зону новую открывают, я приглашен. Совместим приятное с полезным.

Саша хаотичным движением ерошит мои волосы, а я в буквальном смысле слова ощущаю, как контроль над собственной жизнью утекает сквозь пальцы. Волков принимает решения за меня, а я и обидеться на него не могу. Потому что очень хочу посмотреть на местную достопримечательность, которую хвалят даже вернувшиеся из Краснодара москвичи, а еще потому, что искренне желаю проводить больше времени с другом детства. Как бы плохо меня ни характеризовал сей факт.