Контузия (фэнтези, хотя кто его знает)

Контузия (фэнтези, хотя кто его знает)

        Группа катастрофически не успевала до рассвета выйти к своим. Поиск - мероприятие мало предсказуемое. Вот и в этот раз все, вроде, прошло гладко: прошли нейтралку,  просочились сквозь часовых и дозорных,  ушли в тыл. Все без сучка и задоринки. Но взять языка не удалось. Постепенно накопилось отставание: там чуть-чуть, там чуток, здесь совсем немножко, и все. В шахматах это называется ЦЕЙТНОТ. Наступающий рассвет безжалостно растворял темноту…  Оставалось одно - уйти дневать на нейтралку, чтобы ночью вернуться за языком. Что и было сделано. Недалеко  от Турецкого вала забились в  воронку,  набросав  сверху сухие  кураи и перекати-поле.  Командовал группой старшина Яковец, средних лет, крепыш с ворошиловскими усами. Он упал на плащ-палатку и уже сквозь сон, не поворачивая головы, процедил:

- Всем спать, Егоров бдить. Отползи от нас и смотри тихо, только наблюдай. Если чё, брось в нас патрон. Гляди, заснешь или засветишься, не дожидаясь немца, сам прибью.

Солдаты, сбившись на дне, мгновенно заснули.

Егоров  чуть отполз от воронки, залег в старую стрелковую ячейку и осмотрелся. 

- Неплохо залегли, - подумал солдат, - наблюдать нужно только слева, там где-то дорога, ну и с тыла. Вдруг немцы  будут выходить к своим после поиска. Тоже, небось, рыщут ночами. Вперед можно не смотреть. Хоть и недалеко от немецкой траншеи, проходящей по гребню вала, склон очень крут, да и дно рва заросло молодой порослью ежевики и терна. Сами сунулись туда ночью, но через сплетение гибких ветвей и колючек  тихо пройти там было просто невозможно.

-  Эх, вздремнуть бы. Голова просто раскалывалась. Неделю назад  группа, в которой был Егоров, попала под артиллерийский обстрел,  и его слегка привалило взрывом. Пока пришел в себя,  выполз из-под земли и продрал  глаза, налет уже прошел. То, что его завалило, посчитали везеньем, ведь взрыв произошел буквально в нескольких метрах. Организм молодой - выдюжит. А голова болит? Ничего. Поболит и перестанет. Приговор военврача - легкая контузия.

Темнота уже почти растворилась. С моря потянулся рваный туман. Тишина. Так тихо становится только перед самым восходом.

Надо сказать, Егорова назначали в поиск не всегда. Был он снайпером, а в разведке с винтовкой не очень удобно. Но старшина иногда, в особых случаях, брал его с собой. Оставлял в стороне от группы  наблюдать и, в случае чего, огнем уничтожать приближающегося противника издалека. Несколько раз этот прием спасал группу и обеспечивал успех. Стрелял Егоров очень быстро и  метко, практически навскидку. Впечатление такое, что даже не глядел в оптический прицел. Хотя, надо сказать, над  ним Егоров просто трясся. Снимал, прятал от дождя, протирал, постоянно что-то регулировал. Прицелом его наградили после того, как он из обычной винтовки за месяц нащелкал тринадцать немцев. Вот и сейчас, прикрывшись  сухой травой, он, в ожидании рассвета, прилаживал на него собственное изобретение - трубку, сшитую из голенища сапога, чтобы линза не бликовала на солнце.

Рассвет. Солнце, поднявшись над туманом, стало пригревать. Егоров, борясь с дремотой, колол щеку травой, но это практически не помогало. Со стороны залива послышалось прощальное курлыканье журавлей. Они кричали так жалобно, что Егорову захотелось обнять самого себя, забиться в какую-нибудь дальнюю щель и заплакать. Такой чистый и мирный был этот звук … Но … Что-то произошло. Сам момент Егоров пропустил, наверное, все-таки на какое-то мгновенье он заснул. Сильно уколовшись, он пришел в себя и понял:  что-то не так. Всплывая из забытья, еще не открывая глаз, он уже анализировал пространство вокруг.  Первое - не болит голова. Второе -  тишина. Полная тишина. Хотя какой-то, еле слышный, звук. Звук был не связан с оружием, но и мирным он тоже не был. Он не был робким и осторожным. Непонятный, металлический, он не таясь, постепенно приближался справа сзади. Егоров, судорожно сжимая в кулаке пустую гильзу для броска, пытался понять: несет в себе опасность этот звук или нет. Что это? Шанцевый инструмент? Нет. Оружие? Нет. Точно не механическое. Что-то было знакомое в этом звуке, и в тоже время нет.  Скосив глаза направо, Егоров пытался уловить в обрывках тумана хоть что-нибудь. И вот какая-то тень. Фигура, намного выше человека. Странно двигается, как-бы переваливаясь. Еще одна. Еще. Не может быть! Из тумана показались три всадника. Неторопливо покачиваясь в седлах, они плыли в обрывках тумана. Средний бросил повод, и лошадь, чувствуя свободу, иногда трясла головой, позвякивая сбруей. Вот оно! Сбруя! Позвякивание сбруи идущей лошади. За три года войны Егоров начисто забыл этот звук. Настолько он был чужд в траншеях на переднем крае. Но что-то было не то во всадниках. Даже не место появления – нейтральная полоса, а что-то другое. Лошади низкорослые, хвосты, гривы нестрижены. Всадники … Всадники! В меховых, островерхих шапках с хвостами, кожаные куртки и сапоги. У каждого за спиной колчан с луком, в руках копье с зазубренным острием. Егоров вспомнил, где видел подобных воинов… В учебнике истории,  где рассказывалось о нашествии Мамая на Русь! Попытался сморгнуть воображаемую пелену с глаз. Картинка кардинально не изменилась. Сквозь туман проявилась дорога, которая упиралась в крепостную стену, украшенную башенками с полумесяцами. Часовой в халате, в  хвостатой шапке, с кривой шашкой на боку открывал большие, скрепленные полосовым железом, ворота, пропуская арбу.

 Между тем, всадники неторопливо надвигались на залегшую группу.  Передний, показывая плетью в их сторону, обернулся  к задремавшему соседу,  весело блеснув белыми зубами, что-то гортанно крикнул и пришпорил коня. Что делать?! Егоров, решившись, вскинул винтовку, ловя всадников в прицел, и  быстро выстрелил навстречу два раза. Пули, оставляя после себя еле видимый инверсионный след, прошли сквозь приближающиеся фигуры, не причинив им никакого вреда. Всадники же, с гиканьем и свистом, пронеслись мимо воронки, где спала разведгруппа, в сторону дороги и скрылись в воротах крепости.