Коньяк Наполеона

Коньяк Наполеона

(Один день из жизни Бетховена, за четыре месяца до смерти)

"Бетховен представляет собой промежуточное явление между

старой, дряхлой душой, которая постоянно разбивается,

и будущей сверхъюной душой, которая постоянно нарождается;

его музыку озаряет этот сумеречный свет вечной утраты

и вечной, необузданной надежды."

Фридрих Ницше

В Венском соборе святого Стефана только что отзвучала органная месса Генделя. Прихожане и просто посетители собора постепенно стали расходиться. На деревянной скамье, недалеко от выхода, оставался сидеть невысокий плотный мужчина с густою гривой взлохмаченных полуседых волос. Мужчина был в тёмном пальто, руки свои он сложил на спинке впереди стоящей скамьи, уткнувшись в них головой. Со стороны казалось, что этот прихожанин просто уснул.

От прикосновения мужчина вздрогнул. Возле него стоял священник в чёрном одеянии и маленьким молитвенником в руках. Святой отец шевелил губами, пытаясь что-то сказать, но прихожанин его не слышал. Уже более двадцати лет он был глух ко всем внешним звукам.

Глухота... Как можно с нею жить?

Мужчина поднял голову, и священник увидел перед собой страшное, искорёженное злобой лицо. И этот взгляд - тяжёлый, пронизывающий насквозь. "Твои молитвы мне уже не помогут! - прорычал прихожанин, - Разве ты можешь вернуть мне слух, осеняя меня своими знамениями?"

Священник продолжал ещё что-то говорить, но недовольный прихожанин уже забыл о его существовании. Тяжело поднявшись и застегнув пальто на все пуговицы, Бетховен вышел на улицу.

Куда идти?

Холодный ноябрьский ветер взлохматил гриву волос на его голове. Бетховен надел шляпу и двинулся в сторону улицы Mölker Bastei. Когда-то здесь, с 1804 по 1815 год, в доме номер 8, он прожил самые счастливые годы своей жизни. Здесь он работал надПятой симфонией, написал оперу "Фиделио" и одну из самых пронзительных своих сонат, Сонату N 27, ми минор...

...Хозяин винной лавки обернулся на звон колокольчика в дверях. На пороге стоял давно знакомый ему покупатель. "Добрый день, господин маэстро! Очень рад, очень рад!"

Бетховен подошёл к прилавку и указал на коньяк "Courvoisier". Эту марку, в своё время, очень любил Наполеон, которому Бетховен хотел посвятить одну из своих симфоний, но посвящение не случилось. Чрезмерные амбиции императора на мировое господство разочаровали композитора. "Зато остался коньяк! - мрачно вслух пошутил Бетховен, - Можно выпить за Императора, но не за его здоровье. Где теперь его здоровье? Наверное, там же, где и моё..."

Хозяин винной лавки улыбнулся в ответ. Он знал, что маэстро, примерно с 1818 года, вот уже почти девять лет совершенно глухи что он часто говорит сам с собой.

Ещё вчера, расставляя бутылки на прилавках, хозяин магазина увидел Бетховена в окно. Великий композитор был окружён ватагой мальчишек, изо всех сил кричащих ему: - "Дяденька, сочини мелодию!", - и, видя, что тот ничего не слышит, ещё пуще начинали орать и кривляться. "Бедный маэстро, - подумал про себя хозяин винной лавки, - какая красивая музыка и какая тяжёлая судьба! И семью ведь он так и не создал..."

Взяв бутылку коньяка и рассчитавшись с хозяином винной лавки несколькими десятками крейцеров, Бетховен отправился дальше. Холодный ветер бил в лицо неприятной дождливой моросью. Мысли опять ушли в прошлое. Сорвав пробку с бутылки, Бетховен сделал два больших глотка. Коньяк обжёг горло и согрел изнутри. Настроение улучшилось. Вспомнилась музыка и та соната, которую он посвятил ей...

...Джульетта...

На всю жизнь врезались ему в память её слова: - "Мы не можем быть с тобой, Людвиг! Я зачахну в бедности, понимаешь? Я всегда буду любить тебя! Тебя и твою музыку. Но я должна думать и о своём будущем!"

"Всегда буду любить тебя..., - повторил Бетховен, - Вот оно, увлечение, длинною в жизнь! Четверть века уже прошло! Четверть века, как я посвятил ей свою сонату... Какая, к чёрту, любовь! Проклятье..."

Были ещё попытки создать семью, но одна молодая певица, которой он попытался сделать предложение, обозвала его безобразным и полусумасшедшим. Теперь он даже не хочет произносить её имя.

Бетховен вспомнил, как в 1814 году, там, в доме на улице Mölker Bastei, 8 в небольшой комнате на четвёртом этаже его навестил граф Мориц Лихновский, талантливый музыкант, ученик Моцарта. Граф рассказал Бетховену о своей любви к певице придворного театра и что было бы прекрасно, если известный композитор согласится сочинить по этому поводу сонату.