Корешок

Часть третья. МУЖЧИНЫ. Глава первая.***Ожидание Задержка на рейде.- Рассказ кочегара с «Траисбалта» - Долгожданный приказ***

«Ташкент» после выгрузки пшеницы отвели на внутренний рейд и будто забыли о нем. Ни один катер, ни одна шлюпка не подходила к его борту. Увольнения в город были прекращены.

В бухте с каждым днем скапливалось все больше судов. Они, словно встревоженные вынужденной задержкой в порту, от которой отвыкли за годы войны, когда каждый час был дорог, нервно, нетерпеливо ворочались на тугих якорных цепях,  как матерые быки на железной привязи.

В порту днем не было заметно работы. Но по ночам резко свистели маневрирующие паровозы да лязгали тяжелые машины. И ни огонька. Весь город был затемнен светомаскировкой. Лишь иногда на сопках вспыхивала быстрая мозянка. Ей тут же отвечал то крейсер «Калинин», притаившейся в проливе Босфор Восточный под скалистым мысом Эгершельда, то фрегат брандвахты у противолодочного бона, которым был перекрыт вход в бухту со стороны Японского моря, подле маяка Скрыплева.               

Наступил август. Восьмого вечером на рейде показался катер. Обойдя несколько пароходов, он подошел к «Ташкенту». По штормтрапу начал взбираться рыжеволосый гигант в новой матросской робе. Он легко перекинул свое большое тело через фальшборт. Вещей с ним не было. Юрчик, стоявший среди моряков, которые выжидательно смотрел на прибывшего, неожиданно раскинул руки для объятий, шагнул к нему и взволнованно протянул:

- Семушкин! Ты ли это?! Жив?

Рябоватое, исхудавшее лицо гиганта дрогнуло. Он облапил Юрчика, приподнял и, прижимая к себе, закружил, повторяя глухо:

- Юрчик! Юрчик! Черт дери преисподнюю.

- Задушишь, штормтрапснабсбыт, -смеялся Юрчик. – Все такой же. Не убавили япошки твою силушку.

- Куда им, - добродушно улыбнулся гигант. - Вот похудел малешко на их харчах.

- Да! Я тебя едва признал. Смотрю - ты или не ты. Ребята, - наконец пояснил морякам. Юрчик, - он с «Трансбалта», Семушкина обступили, раздались возбужденные голоса:

- Японцы всех освободили?

- А живы все остались?

- Как погиб «Трансбалт»?

Моряков давно тревожила судьба команды «Трансбалта», его гибель. До сих пор знали только одно: тех, кто уцелел, японцы захватили в плен и не выпускали на Родину.

- Мне бы сперва к стармеху, - сказал, словно извиняясь, Семушкин. - Я к вам кочегаром. Нас всех по судам распределили. А расскажу потом ...

Через полчаса помполит собрал моряков на площадка кормовой надстройки, где еще стояла боевая,  дальнобойная пушка.

Солнце садилось. Но все еще было душно. Нагретый за день, стальной корпус парохода обдавал жаром. А надстройку изредка обдувал ветерок. Он набегал со стороны Японского моря. Оно уже накрывалось ночным, прохладным туманом, который сулил или близкую слякоть или надоевший зной.

Жора и Федя примостились у ног Семушкина, который вместе с Юрчиком сидел на низком зарядном ящике. Моряки расположились вокруг,

- Мы возвращались из Сиэтла в полном грузу, - рассказывал Семушкин, часто и жадно затягиваясь сигаретой. - К проливу Лаперуза подошли ночью. Полчетвертого утра меня разбудили па вахту. Одевшись, я вышел на палубу. Закурил. Был туман, Такой плотный, что люстры, висевшие за бортом, чтобы освещать наши опознавательные знаки, не пробивали его. «Трансбалт» шел полным ходом. Перекурив, я уже было собрался спуститься в кочегарку, как вдруг в проливе раздался протяжный вой сирены. «Что они, - забеспокоился я о штурманах, - на Камень Опасности прут, что ли?!» Но снова все было тихо. «Померещилось, что ли?» - подумал я. Но сирена взвыла второй раз и, показалось мне, совсем с другого борта, да так близко. Я перегнулся через фальшборт, надеясь увидеть огни встречного судна. Один туман. «Трансбалт», боясь столкновения, дал гудок. Потом еще. Я успокоился и спустился в кочегарку.

- Все ясно! - не выдержал Жора. - Она, падлюга, брала пеленг, чтобы не промахнуться. Это же самураи. Их почерк.

На него цыкнули.

- Подводная лодка мне, конечно, и в голову не приходила, воина все-таки кончилась, - тихо произнес Семушкин, - а вот их крейсер... Помните его?

- Помним, как не помнить, - сказал Юрчик, - надоел хуже пареной редьки. Прилипнет в проливе как банный лист и до самого выхода тундит: что на борту, да куда путь держим?

- Вот и я думал, - продолжал Семушкин, -- что это он все лазит без огней. Но прием вахты отвлек меня от дурных мыслей. Да и ребят не хотелось мутить. Каждый крутился возле своей топки. Тут и ударило в корму. Раз, а потом и другой ... - он запнулся и побледнел, переживая все то, что происходило тогда на борту «Трансбалта».

- Вот сволочи! - произнес кто-то. - Рассчитывали потопить  в смену вахт, когда вес внизу. Чем больше бы погибло, тем меньше свидетелей.

- Я же говорил - самураи! - вскипел Жора.

- «Трансбалт» сразу осел на корму,                - пересилил себя Семушкин, проглотив ком, застрявший в горле. - Мы стояли у открытых топок, не зная, что делать: или забрасывать уголь пли выгребать жар? Не верилось, что нас торпедировали, что мы тонем. В кочегарку вбежал третий механик. На нем лица не было. Он протянул к нам руки, обваренные паром, и без слов схватил скребок. Мы все поняли. Но ни один из нас не закричал: «Полундра!» Все остались на своих местах. Только обезопасив взрыв котлов, мы бросились наверх.