"Король экрана"

Глава 7. «I.N.R.I.». Часть вторая

На подготовку к съемкам новой картины, продюсер Ганс фон Вользоген  выделил всего две недели. За это короткое время каждый отдел студии и каждый человек, задействованный в съемках фильма, должны были выполнить возложенные на них обязанности: режиссер и операторы составляли план – раскадровку, в котором указывалось, кадр за кадром, содержание, план и ракурс съемки, а также его длительность; актеры учили и репетировали свои роли; художники строили декорации, а костюмеры находили на пыльных складах и приводили в порядок костюмы героев. Каждый занимался своим делом, выполняя работу профессионально и с любовью. Отлаженный «механизм» студии работал как швейцарские часы.

Гриша, закончив репетицию, направился по обычаю в свою тесную гримерку. По пути он зашел в цех к декораторам, где пахло деревом и красками. Ему очень нравились эти запахи. Он полюбил их еще в московском театре, частенько заглядывая к художникам, оформлявшим сцену и ведя с ними беседы на житейские темы. Сейчас его интересовало только одно.

Высокий деревянный крест высотой в несколько метров был практически готов. Он лежал на холодном каменном полу, занимая большую часть мастерской. Двое столяров суетились возле него, прибивая дощечку с надписью «I.N.R.I.». Как-то уж очень зловещим показался этот крест Грише. А ведь это не просто крест, на котором будет распят Иисус, это, прежде всего мой крест, – подумал Хмара. Несколько минут Гриша не мог отвести взгляд от орудия казни. В голове всплывали образы давно прошедшей истории: старые плотники поспешно сбивают крест, Иисус несет его на себе, поднимаясь по склону холма, его руки и ноги прибивают гвоздями к свежеструганным доскам…

- Боже, - прошептал Гриша. В голове у него помутилось, и он еле успел ухватиться за рядом стоящий ствол еще необработанного дерева.

- Что с вами, Григорий Михайлович?! – воскликнул, подбегая к Хмаре, один из молодых мастеров, - Вам плохо? Вызвать врача?

Гриша опустился на корточки.

- Все нормально. Спасибо. Уже все прошло, - тихо ответил перепуганному парню, белый как стена, Хмара.

- Совсем не жалеете вы себя! На износ работаете! Нельзя так, - причитал мастер на чистом русском языке, - Я сейчас за водой сбегаю.

Через пару минут Гриша уже пил холодную воду со стеклянного стакана, делая большие глотки. Видения отступили, и стало немного лучше. Боже мой, что же это? Может действительно, я слишком близко к сердцу принимаю эту роль? – размышлял Хмара, плетясь по узкому коридору студии в свою комнату. Ноги подводили своего хозяина, и Гриша был вынужден иногда держаться за его стены. Откуда-то из далека, из белого пятна в глубине, показалась фигура женщины. Она бежала к нему. В темном как ночь силуэте было нельзя разобрать черты лица, но Гриша знал, он чувствовал, что к нему на помощь спешит она – единственная и любимая, его Аста!

Во мраке то появлялись, то исчезали призраки прошлого. Это были не просто ожившие картины из Библии, это были живые и пропитанные вселенской скорбью и человеческой болью монументальные полотна. Они медленно, не торопясь, проходили мимо одна за другой в хронологическом порядке, а Гриша, чье сознание играло с ним в жестокую игру, был рядовым зрителем, наблюдавшим за разворачивающимися событиями.

Он открыл глаза. Яркий свет на мгновенье ослепил его, и Гриша не сразу понял, где он и, что с ним произошло. Осмотревшись, Хмара с облегчением узнал очертания их с Астой спальни. Тяжелые занавески были приоткрыты, и через них широкой полосой струился солнечный свет.

Гриша ощутил легкий холодок на лбу и попытался до него дотронуться, с удивлением обнаружив на нем компресс со льдом. Через закрытые двери спальни были слышны чьи-то голоса. Хмара прислушался.

- Поверьте, фрау Нильсен, это всего лишь переутомление. Дайте ему два – три дня и Григорий придет в себя. Только не давайте ему сейчас работать, а в дальнейшем он может заниматься своей деятельностью не более восьми часов в день, а не по четырнадцать – шестнадцать.

Гриша узнал твердый голос их семейного врача. Понятно, переутомление, это не страшно, - подумал Хмара пытаясь встать с широкой кровати. Ноги дотронулись до пола и заметно задрожали. М-да, ходить он был еще не готов. Дверь в комнату открылась и на пороге появилась Аста со сменным компрессом.

- Гриша, дорогой, куда ты собрался?! Тебе лежать надо, а не ходить. Ложись, я поменяю компресс, - озадаченно, с ноткой искреннего беспокойства, произнесла женщина, подходя к кровати.

- Мне уже гораздо лучше и я готов работать дальше, - с каким-то неестественным хрипом попытался отрапортовать Гриша.

- Да, да, работать он будет. Тебе врач разрешил только по дому ходить и то недолго и читать лежа в постели.

- Читать? Что я буду читать? Мне репетировать надо, – чуть осмелев, буркнул Гриша.

- Ты входишь в образ героя, вот и перечитай еще раз Евангелие. Представляй себя на месте Христа строчка за строчкой, событие за событием. Старайся запомнить все: какие чувства у тебя возникают, какие мысли. Ведь чувства и мысли порождают эмоции, а именно их тебе и надо будет передать на экране, - поправляя одеяло и меняя компрессы, ласково порекомендовала Аста.

А это действительно достойная мысль! – неожиданно для себя отметил Гриша.

- Полежи пока, я сейчас завтрак принесу.

Аста поцеловала мужа и быстро скрылась в дверях.

Так, что же получается? Значит, я уже лежу со вчерашнего вечера. Мне стало плохо в конце дня, на студии, а дальше сплошной мрак. Ничего не помню, - размышлял про себя Гриша, - Да уж, дожили. Надо бы немного сбавить темп, а то, как поговаривал мой отец, Царствие ему Небесное: «Загнанных лошадей пристреливают».

Что может быть приятней для мужчины, чем забота со стороны его любимой. Это, блаженство! Что не говорите, а в семье есть свои хорошие и приятные стороны.