"Король экрана"

Глава 10. Тайная Вечеря

«В пятый день после входа Господа в Иерусалим, ученики спросили Иисуса Христа: «Где велишь приготовить Тебе Пасху?»

Иисус Христос сказал им: «Пойдите в город Иерусалим; там вы найдете человека, несущего кувшин воды; последуйте за ним в дом и скажите хозяину: Учитель говорит: где горница в которой бы Мне совершить Пасху с учениками Моими? Он покажет вам большую убранную горницу; там приготовьте Пасху»…

Гриша, укутавшись в домашний теплый халат и откинувшись в своем мягком и удобном кресле, еще и еще раз перечитывал страницы «Закона Божьего», посвященные Тайной Вечере. Этот эпизод готовился к съемкам только на следующий день и у супругов выдался свободный день. Но, что значит «свободный», когда все мысли молодоженов занимали роли, над которыми они работали. Ни о чем другом, ни Аста, ни Гриша думать просто не могли. 

- Гриша, ты уже видел декорации к завтрашней сцене? – разливая горячий чай с фарфорового заварного чайничка, спросила Аста.

- Да, дорогая. Одним глазком, но успел оценить юмор Роберта, - усмехнулся в ответ Гриша.

- Юмор?! В чем же он заключается? – с недоумением, продолжала расспрашивать Аста.

- Да, как тебе объяснить. Ты ведь уже заметила некую театральность в стиле Вине? Так, вот и сейчас, в Тайной Вечере, декорации больше напоминают сценические, театральные. Как-то все несколько утрировано, что ли. Как-то искусственно.

- Я думаю, что это из-за символичности, которую Роберт прописывает в каждом кадре, используя приемы экспрессионизма, - поддержала Аста, неся в комнату разлитый по чашечкам ароматный черный чай.

Действительно, снимаемый фильм Роберта Вине по изобразительной пластике напоминал больше экранизацию театрального спектакля. Было ли это плохо или хорошо, сейчас судить было еще рано. Хмару, также раздражали методы используемые Робертом в игре актеров: неестественно медленные движения, долгие взгляды. Но Гриша не видел всего замысла великого режиссера, а он был воистину глобален! Не сразу он оценил и всю глубину ума своей любимой. Нет, конечно, Хмара знал, какую неординарную женщину он полюбил, но начав совместно работать над фильмом, Гриша вдруг заметил, что он совершенно ее не знает. С каждым днем Аста все больше и больше удивляла своего любимого, на съемочной площадке в роли Марии Магдалины или дома, ведя неторопливые беседы.

Наступил день съемки ответственной сцены Тайной Вечере.

На помосте оформленным под земляной пол установили массивный  стол в виде укороченной буквы «П». В высоком помещении в качестве фона были использованы длинные деревянные перекладины, собранные в виде огромной рамы и в то же время напоминающие импровизированный крест. Эту конструкцию разместили в глубине сцены на мало освещенном участке. Роберт рассадил за столом актеров игравших учеников Христа симметрично друг к другу: по шестеро с каждой стороны от Иисуса. Мягко падающий в кадр свет, установленный на площадке, а также его композиция во многом напоминали картины Рембрандта и Леонардо да Винчи.

Съемки начались с общего плана, в котором практически не было какого-либо действия, кроме движения рук Гриши. Герой Хмары очень плавно поднял руки над столом, как бы подзывая и привлекая внимание своих учеников сидящих по обе стороны от него. Пока, после снятого кадра, операторы перестраивали свое оборудование, передвигая камеры ближе к столу и настраиваясь на следующий укрупненный план, Роберт собрал всех актеров, задействованных в этой сцене.

- Господа, запомните, все делаем медленно, никаких резких движений! Зритель должен успеть ощутить значимость происходящего в сцене, - перекладывая из руки в руку свои большие очки с круглыми стеклами, разъяснял режиссер, - Теперь, Григорий: в следующем кадре вы медленно переводите взгляд с учеников на хлеб, лежащий перед вами на столе. Также медленно его поднимаете на уровень груди и, остановившись, далее обращаете свой взор к небу. Замираете на несколько секунд и после, разламываете хлеб на две части. Потом мы переходим на следующий кадр.

Гриша внимательно слушал, иногда кивая головой, а в этой самой голове звучали слова из Евангелия: «Приимите, ядите; сие есть Тело Мое, за вас ломимое, во оставление грехов». Он полностью погрузился в роль и, для него уже ничего не стоило выполнить требования Роберта. Хмара не играл, он жил жизнью своего героя.

Менялись кадры, то чуть крупнее, то чуть больше пространства для действия давал режиссер. Для Гриши, вся эта киношная суета, уже не имела значения. Он сидел за столом с лицом, на котором отразились вся палитра чувств переживаемых его Иисусом: умиротворение, скорбь и любовь к своим ученикам и всему человечеству. Роберт, устраивая после каждого второго кадра, маленькие совещания больше не беспокоил Хмару. Он только поглядывал в его сторону и тихо бормотал:

- Не отвлекайте от мыслей нашего Христа. Молитесь, чтобы он оставался в образе.

 Иисус взял чашу с виноградным вином, благословил, поблагодарив Бога Отца за все его милости к роду человеческому, и, подавая ученикам, сказал: «Пейте из нея все, это Моя Кровь Новаго Завета, за вас проливаемая во оставление грехов». Гриша встал и подняв чашу отпил из нее. Он передал вино своему ученику, сидящему слева от него, тот также, сделав глоток, передал ее назад, своему учителю. Христос – Хмара повторил действие с учеником, сидящим справа от него. Все происходило в замедленном темпо-ритме, с акцентами на каждом движении, каждом взгляде.

Все работающие на съемочной площадке боялись нарушить создавшуюся атмосферу. Нечто невообразимо масштабное чувствовалось в происходящем, нечто монументальное. Наступило время перерыва на обед, но Роберт, посовещавшись с операторами, актерами и ассистентами решил не отвлекаться и не нарушать творческий процесс. Незаметно группа подошла к съемкам кадров, в которых Иисус объявит своим апостолам, что среди них есть предатель.