Король интриг

Глава 12

Я глаза закрыла, открыла.

Закрыла, открыла.

Для лучшего эффекта сняла с рук варежки и пальцами очи свои потерла, в надежде, что происходящее – это всё бред моего больного воображения. Думаете, помогло? Пф-ф-ф. Конечно же нет. Длинноногий как стоял, так и стоит, взглядом мне на машину показывая.

- ЛУНА МОЕЙ ЖИЗНИ, МОЕ СОЛНЦЕ И ЗВЕЗДЫ.

Господи, сделай его немым, что ли. Пожалуйста, вот пусть он прямо сейчас перестанет нас позорить. Суханову-то всё равно, к нему, обалдую такому, привыкли, а ко мне нет. Мне здесь еще учиться и учиться. Мне. Полине Немцовой, а не луне, солнцу и звездам.

- Суханов, ты кактусов обнюхался или Любаня по голове тебе настучала? Хотя, в общем-то, мне плевать, что у тебя там с головой, главное, замолчи и уезжай. И лучше тебе прямо сейчас не испытывать мое терпение. А то солнце не сдержится и на фиг спалит тебя. Кстати, завязывай с «Игрой престолов». Тебе до Дрого еще скакать и скакать.

- УЕХАТЬ? БЕЗ ТЕБЯ? ДА ЭТО НЕВЫПОЛНИМО, – продолжает играть он в своем театре одного актера, на премьеру которого уже пришла толпа зевак. – Так ты в машину прыгаешь или как? Дрого замерзать начал.

Вот гад.

Спокойно, Полина. Соберись. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас ты можешь просто пройти мимо него и не обращать внимания на его словесный вулкан. Точно. А завтра будет новый день, новые сплетни, и все разом забудут про этот крокодилий цирк.

Всё. Аривидерчи. Гуд бай. Ауфидерзейн. Короче говоря, иди ты в баню, Суханов, а мне домой пора. Там вещи до конца не разобраны. Мебель не передвинута. Вид не виданный.

- Или как. – Беру Аньку под руку, нечего ей тут в первых рядах сидеть, и, задрав нос, начинаю спускаться по ступенькам.

Идиотизм какой-то. Все продолжают на нас смотреть. И как тут не убиться на скользких плитах, когда на тебя так пристально глазеют? «Никак», - подумала я, и в секунду, когда Анька вырывается из моей хватки, поскальзываюсь и, задрав левую ногу, парю над землей.

Последние слова: чертов крокодил.

Зажмуриваюсь, представляя, как сейчас долбанусь и мне будет жутко больно. Вот сейчас. Ну. Ну. Чего не падаю-то? Умерла? Мамочки, я ж еще молодая. Мне жить и жить. Я еще диплом не получила. Не выехала на первое дело. Не нашла улик убийства. ЗА ЧТО?

- Да не ори ты так. Оглушишь.

Я не поняла, почему у ангела, который меня перед вратами рая встречает, такой противный Сухановский голос? Или это не рай? Ад? Мой личный ад, где есть Назар? Хотя на дьявола он смахивает чем-то. Ё-моё, так он меня и здесь достал.

- Полин. - И Алипатова тут? Она тоже того… откинулась? Ну, ладно она в ад попала, а я-то как там оказалась? – Чего? Немцова, глаза открой, пока я тебя сама в преисподнюю не отправила.

- А по мне, пусть не открывает. – Меня слегка подкидывает, а потом снова ощущаю себя в надежной хватке. – Кто я там? Ангел? Вау, какие фантазии маленькую зайку посещают. Если что, у меня дома крылья есть. Могу переодеться.

Смех. Нет, скорее лошадиный ржач. Но в аду не смеются, в аду кричат. Это значит, что я…

Убиться веником. Я у Суханова на руках разлеглась.

О-чу-меть.

- Поставьте меня на ноги, пожалуйста, – сдержанно говорю ему, упрямо скрещивая руки на груди.

- Все-таки ударилась головой, – подозрительно смотрит на меня подруга.

- Да я вроде успел, – отвечает Суханов и макушку мою разглядывать начинает. – Но после «пожалуйста» ей точно надо головушку проверить. При мне она говорила все слова, кроме него. Или у креветки с этим туго?

- С благодарностями? – удивляется подруга, или уже не подруга. Тут надо хорошенько всё обдумать, что делать с этой предательницей. – Да как-то не особо она его использует.

- Вообще-то, я еще здесь, грифы облезлые.

И не дожидаясь, пока меня красиво поставят на землю, спрыгиваю сама, неуклюже шапку поправляя.

- ОНА ОЧНУЛАСЬ, – снова заголосил крокодил, отряхивая от снега мою сумку. – Я ТАК ПЕРЕПУГАЛСЯ ЗА ТЕБЯ. ЖИЗНЬ, КАК СЕКУНДА, ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРОНЕСЛАСЬ.

- Так, Суханов, - хватаю парня за куртку и тяну на себя. Со стороны мы смотримся, наверно, смешно. Ну, такая коротышка пытается наехать на Дядю Степу, вцепившись в его рукав. – Угомонись. Не хватало еще подобного срама в моей биографии.

- Какого еще срама? – возбухает Назар. Ага. Ему не понять. Он вон сейчас сказок здесь всем рассказал и забыл. Потом вон будет заигрывать с какой-нибудь Зиной, а я… Меня ж в брошенки запишут. Смеяться начнут. Пальцами тыкать. За спиной шушукаться. И всё. Я ж с себя не смою это темное пятно позора.

- Обычного, Суханов.

- Баб не поймешь.

- И не понимай, просто уезжай, и всё. Ну, или беги с этими словами к Любане. Она, я думаю, будет счастлива. А если что-то подзабыл, ты вон к тем зевакам обратись, они всё на видео сняли.

И чего он косится на меня?

Правду же сказала. Где написано, что после правды пыхтеть так надо? А он пыхтит. Брови хмурит и паром дышит.

Я перегнула, что ли?

Ой, я ж его еще не поблагодарила.

- Назар, – смягчив голос, начинаю я. – Кстати, спасибо, что поймал. Правда спасибо.

- Ну, мы, ангелы, такие. Ловить любим.

Невыносимая личность. По-нормальному с ним нельзя.

- Если бы ты меня не доставал, я бы и не полетела. – Как так получается? Как он одной фразой может вывести меня из привычного доброго состояния? – Ань, пошли уже.

Оборачиваюсь, а подруги-то рядом нет. Пропала. Сквозь землю, блин, провалилась.

- А где она?

- Она ушла, когда ты про срам рассказывала. Наверно, перебивать не хотела. Тема-то важная.

Ну, Алипатова. Ну, подруга. Припомню я тебе еще это.