Король Кубков

Тур 7. Фелина

Воскресенье, 23.04.2006 17:38
Теперь Кенсингтон был гораздо больше похож на ту команду, которую знала и привыкла видеть Фелина – на команду ее отца. Это было вполне в их духе – собираться с мыслями и настраиваться на победу, когда счет был не в их пользу. Многие считали, что в этом была заслуга именно Колина Бартона: в его настойчивости, напористости, иногда даже грубости.
Впрочем, сам Колин никогда бы в подобных злодеяниях не признался. Для него победа была необходима как воздух, и как он сам объяснял свои успехи, он просто умел ставить цели и их добиваться. Правду же знали многие, в частности, те, кто попадался ему под горячую руку.
Сам Колин вряд ли об этом задумывался, но в жизни он был точно таким же, как и на работе. К детям он относился ничуть не проще, чем к своим подопечным футболистам, а иногда еще больше запутывал и без того сложные отношения семьи Бартонов. Все свои настойчивость и упорство он использовал и при попытке воспитать детей.
Где-то в глубине души Фелина и Дэниел понимали, что это неправильно, но больше двадцати лет каждый из них вел себя, как и любой среднестатистический игрок, пытающийся обратить на себя внимание тренера: пытались из кожи вон вылезти, лишь бы получить его одобрение. Одна всячески пыталась построить успешную карьеру в журнализме, а другой – в спорте.
Тем не менее, проросло совершенно другое зерно. Как Колин ни старался помешать росткам самостоятельности своих детей пробиться на волю, он, в конце концов, помог им своими же руками. Так сказать, хорошенько удобрил почву тем, чем ее обычно удобряют.
Отторжение отцовской системы за последний год расцвело во всей своей красе. Колин стал невыносимым. Фелина знала, что докучает Марку своим присутствием, но и он понимал, что его квартира была единственным ее убежищем.
С Дэниелом все было гораздо проще. Клуб нашел ему в Эберкромби приличную квартирку в центре, и их новоиспеченный защитник вообще забыл, что когда-то боялся, что папа с мамой обзаведутся собственной связкой ключей от его жилья и будут наведываться к нему, пока его нет дома, или еще хуже, когда он будет дома не один.
– Ли, мне кажется, нужно уговорить Дэниела, чтобы он пригласил Маноло к себе на день рождения, – сказал Марк, когда ему вновь наскучило происходящее на экране. – Я тоже хочу что-нибудь для нее подобрать. И она обязана увидеть тебя в подобающем виде. Все обязаны.
С тех пор, как Фелина перестала выходить в свет, он регулярно жаловался на то, что она совсем забыла, что такое светские приемы, и даже не пытается делать вид, будто они ее до сих пор интересуют. День рождения Дэниела во вторник должен был стать ее первым выходом на люди с осени прошлого года. По этому случаю Марк лично подобрал и приобрел для нее платье, туфли, прическу и макияж на свой вкус, в надежде, что «его Ли» вернется, так как вспомнит, как это здорово, когда на тебя все смотрят.
– Ты мне льстишь, – сказала брюнетка, которая вкусу Марка доверяла. – На самом деле, в этом не будет ничего особенного. Просто платье, просто туфли.
– Это будет бомба! – сказал Марк. – На тебя все будут смотреть! Это я тебе гарантирую.
– А Картер там тоже будет? – спросила Сара. Ее вопрос был закономерным, ведь Дэн и Картер были лучшими друзьями. Было бы странно, если бы Дэн его не позвал.
– Надеюсь, нет, – фыркнул Марк. – Надеюсь, его посадили за решетку до конца жизни.
Сара нахмурилась.
– А что случилось? – спросила она.
– Его вчера арестовали, – сказала Фелина. – Но уже успели выпустить под залог. Стукнул журналиста ни с того, ни с сего. Даже не успел дать послематчевое интервью. Это на него так не похоже.
Это действительно совсем не было похоже на обычно спокойного Картера. Лишь на поле его могло что-то разозлить, особенно, когда его команда проигрывала, а он был не в силах им помочь. Но чтобы он так отвратительно проявил себя вне поля? Это было очень странно и подозрительно.
– Надо было его там так и оставить навсегда, – возмущался Марк. – От него одни неприятности.
– Марк, успокойся, – умоляла Фелина, которая за девять месяцев успела подустать от его регулярной трескотни относительно того, какой Картер был злой и плохой. – Он никого не убил. Но то, как он поступил, – очень странно, особенно учитывая, что они выиграли матч. Наверняка, у него была довольно веская причина, чтобы так поступить.
Она сама не понимала, почему оправдывала своего бывшего, который не очень красиво с ней обошелся, но ничего не могла с собой поделать. Может быть, где-то в глубине души у нее и оставались к нему чувства, может быть, ей было его просто жалко по-человечески, а может быть, ей хотелось, чтобы борьба между двумя клубами оставалась напряженной и равной.
Марк насупился, попросил извинить его за то, что ему нужно отойти в уборную, встал из-за стола и удалился.
Едва он скрылся из вида, Сара обратилась к подруге.
– Слушай, я ничего не понимаю, что происходит, – с разочарованием в голосе сказала она. – Все как будто встало с ног на голову, у меня все плывет перед глазами. Объясни, что происходит с Картером, с Дэниелом, с тобой, с вашим отцом.
Фелина тяжело вздохнула. Как она могла обо всем этом вот так просто рассказать?
– Я не знаю, что именно ты хочешь услышать, – сказала она, – но у нас в семье все плохо. Дэниел до сих пор не простил папе то, что тот продал его. Эберкромби барахтаются в зоне вылета, спасти их сможет только чудо. Если они не смогут подняться на семнадцатую строчку, то Дэн окажется в команде, у которой будет далеко не лучшее положение, и перейти оттуда ему будет сложнее.
– Но он талантливый игрок… – сказала Сара. – Ты всегда говорила, что он один из лучших защитников в стране.
– Я надеюсь, что тренер сборной это понимает… – сказала Фелина. – Дэн сильный… он справится, я в него верю…
– А ты? – спросила Сара.
– У меня с отцом последнее время особые отношения, – ответила брюнетка. – Но я – это я, и я не понимаю, почему он так поступил с моим братом. Все это похоже на какое-то недоразумение.
С финальным свистком судьи матч завершился. Посетители паба поздравляли друг друга, обнимались, хлопали и свистели. Кенсингтон выиграл и снова ухватился за пытающийся оторваться Вестон. Обеспечить себе кубок в грядущее воскресенье у команды в красном точно не получится. А получится ли у них выиграть вообще?
Фелина знала, что Картеру угрожала дисквалификация. Она всегда пристально следила за футбольными новостями, и от новостей о Картере спрятаться не могла. Вышибить клин клином у нее не получилось, поэтому пришлось смириться с тем, что Картер оставался частью ее жизни.
Ей было очень любопытно, что же такого спросил у него тот журналист. Она знала, что кто-нибудь обязан был слышать, что он спросил. Возможно, это касалось его личной жизни… Это был вопрос, который очень многие хотели с ним обсудить. Фелине не хотелось об этом думать, потому что она боялась, что он приведет кого-нибудь на день рождения к Дэниелу. Наверное, это было не самое страшное, о чем нужно было волноваться, но Фелину это все же беспокоило и было ей довольно неприятно.
Что она могла противопоставить ему? Наверняка, на него вешались все модели и актрисы, которые встречались ему на пути. Да, она давно не видела его в светской хронике, но это ничего не означало. Если Картер хотел спрятаться от прессы, он мог это сделать.
Она знала, что Картер очень давно не общался с журналистами, не давал интервью и не хотел лишний раз появляться на публике, чтобы его не фотографировали.
Иногда у нее появлялись мысли о том, что ему было противно с ними общаться… ведь его бывшая девушка была журналистом.
– Мне кажется, что бы у вас ни происходило, – сказала Сара, – ты должна придерживаться своего мнения. Я не думала, что с Картером все так плохо. Честно говоря, Марк рассказывал мне настолько ничтожное количество информации, что у меня толком и не было представления о том, что же на самом деле произошло между вами. А тому, что писали в прессе, я верить не хотела.
– Я понимаю, – кивнула Фелина. – Мне вообще не хотелось, чтобы об этом кто-то знал…
– Но вы у всех на виду…
Это было так, впрочем, Фелина никогда сильно не переживала из-за того, что писала о ней пресса. Поскольку она сама работала в индустрии средств массовой информации, она прекрасно понимала, как и для чего писались статьи, поэтому мнения людей, которых она не знала, ее не обижали. Гораздо обиднее для нее было то, что в тяжелый для себя момент она столкнулась с непониманием со стороны близких.
Фелина кивнула.
– Про нас какое-то время писали, но потом всем надоело, – сказала она. – Мы не ссоримся, не выносим наши проблемы на всеобщее обозрение, и вообще не пересекаемся. Я не появляюсь на людях, а если появляюсь, то в таком виде, что меня даже никто не узнает. Как сейчас, например. Да если бы дело было еще год назад, каждый в этом пабе уже хотя бы по разу подошел ко мне и рассказал мне о том, как он благодарен моему отцу, но при этом дал бы кучу советов на тему того, как сделать игру команды лучше и продуктивнее.
Сара усмехнулась.
– Да… – сказала она. – Марк очень много… жаловался по этому поводу… Ну, по поводу того, как ты выглядишь…
– Я знаю, что выгляжу не так, как хотелось бы Марку, прессе и моим родителям, – сказала она. – Но у меня есть мечты и цели, и в данный момент мне приходится выбирать. Я надеюсь, что как только все устаканится, я снова буду похожа на себя прежнюю, но…
– Я знаю, что у тебя трудности с деньгами, – сказала Сара. – Я постараюсь помочь, чем смогу.
Это был удар по самолюбию, а в семье Бартонов удары по самолюбию переносили не очень хорошо. Но это была, помимо прочего, правда, с которой Фелине тоже приходилось мириться.
В этот момент из уборной вернулся Марк.
– Они закончили? – спросил он, бросив взгляд на экран. – Слава Прада, пойдемте отсюда.
Наверное, больше Марка тому, что матч наконец-то закончился, радовался только Колин Бартон. Его команда спаслась от позора и была готова продолжать свое победное шествие. Им оставалось сыграть всего два матча против трех матчей Вестона, один из которых был перенесенным из-за участия «красных» в кубковом турнире, и Фелина прекрасно понимала, что ее отец будет делать все возможное на поле и вне его, чтобы заполучить заветный трофей и унизить Картера.