Король Кубков

Тур 38. Фелина

Воскресенье, 07.05.2006 16:46
Это было нечто невероятное. На груди у Картера, под левой ключицей, прямо над тем местом, где билось его сердце, и где на футболке располагался герб Вестона, курсивом было написано «Фелина».
Девушка не могла поверить собственным глазам. Она никогда не видела этой татуировки. Неужели, он сделал ее незадолго до того, как они расстались? И за все это время не избавился от нее, не закрыл рисунком?
– Вы тоже это видите? – спросил Марк. – Мне не мерещится?
– Не мерещится, – ахнула Сара.
Она всегда была с ним, даже когда они расстались. Расстались по вине ее отца, и как же, наверное, было больно Картеру видеть ее имя на своей коже. Имя, которое он не захотел стереть со своего тела, потому что не мог стереть ту, которой оно принадлежало, из памяти.
Колин Бартон возмущался тем, что его игроки уже стояли в центральном круге в ожидании, когда снова смогут начать атаку и попытаться забить еще хотя бы один гол, а команда в красном не торопилась сделать то же самое.
Но Вестон никак не мог успокоиться после второго гола, как не могли успокоиться и трибуны, болеющие за них. Судье пришлось переговорить с Расти, чтобы тот заставил своих игроков вернуться на места. Капитан поспешно разогнал всеобщие празднования, видимо, напомнив им, что матч еще не закончен, и им нужно продолжать бороться.
Когда Кингс развели из центра поля во второй раз за тайм, Фелине показалось, будто команды пытаются разорвать мяч на части, а заодно и оторвать друг другу ноги. Футболисты Кингс фолили направо и налево, изо всех сил стараясь удержать атаку Вестона, но быстроногий Картер раз за разом убегал от них и снова и снова бил по воротам.
– Как вы видите на статистике, дорогие друзья, – говорил Лэнгли, – общее число ударов и число ударов в створ у Вестона значительно увеличилось. Льюис постоянно бьет по воротам, вот только точности нападающему не всегда хватает. Но чем не шутит лукавый, одного точного удара или одной ошибки соперника Вестону будет вполне достаточно, поэтому не будем удивляться стараниям Картера. Наверняка, ему хочется уехать в Испанию чемпионом.
У Фелины сжалось сердце. Нет. Все должно быть иначе. Картер должен был остаться с ней, в Англии. Даже если он не станет чемпионом с Вестоном в этом году, он обязательно станет им в следующем, но он будет чемпионом Англии, а не Испании.
Вестон снова барахтался в центре поля. Все устали, силы оставались лишь у немногих, включая Картера.
Внезапно возле дальней от них бровки началась какая-то сумятица с участием резервного судьи и персонала. Фелина толком не поняла, что именно произошло, но игру остановили. Игроки в недоумении смотрели в сторону технической зоны.
– Похоже, что Бартон все же доигрался, – говорил комментатор. – Да, все верно. Тренера Кенсингтона удаляют с поля.
Троица переглянулась, все явно были в шоке.
– Тренера могут удалить? – спросила Сара.
Фелина кивнула, по-прежнему едва веря во что-либо из того, что сейчас творилось вокруг них.
– Могут, – сказала она, – за неспортивное поведение.
– Я даже не буду гадать, что он сделал, – усмехнулся Марк. – Уверен, это было что-то очень неспортивное.
На некоторых маленьких мониторах, по которым комментаторы следили за игрой, было видно, как Колин Бартон уходит с поля, грозя судье кулаком и приговаривая что-то очевидно не менее неспортивное.
Может быть, правду говорили, что девушки выбирают мужчин, похожих на своего отца, и Картер действительно чем-то напоминал ей Колина Бартона. Он был суров, когда ситуация того требовала, и мягок, когда было необходимо, но самое главное, что Фелина любила в Картере – это его настойчивость и его желание добиваться успеха. Именно таким он был, когда они только познакомились. Жадным до побед. Таким она его полюбила и таким помнила, потому что слабовольный Картер Льюис – это был не Картер Льюис. Во что бы ее ни заставляли поверить, все равно она не верила, потому что знала его.
Она поверила отцу и матери, потому что она никогда не могла подумать, что они могли бы ей соврать, но сейчас, когда она видела, к чему это все привело, то сильно жалела, что не захотела добиться правды сразу.
Кенсингтонцы растерянно переглядывались. Им было нечего терять. Мяч был у них, и едва судья возобновил игру, и круглого бросили из-за боковой, все тут же бросились штурмовать ворота Свенсена, но один из полузащитников поскользнулся и едва не сел на пятую точку, еле удержавшись на ногах. Этого вполне хватило Расти Форду, чтобы отобрать мяч и устремиться с ним на чужую половину поля.
Картер готовился к прыжку. Расти показал, что, несмотря на кашу под ногами, будет подавать верхом. Кенсингтонцы отчаянно бросились на помощь вратарю, но Картер никого и ничего не видел перед собой, кроме Расти, который прицелился и с ходу выдал отменный пас.
Вратарь синих тоже не спускал с мяча глаз, готовясь выбивать его, но вместо того, чтобы сделать это так, как полагается, буквально утянул Картера на газон, а затем благополучно спас ворота от мяча.
Похоже, он сам не понял, как перед носом у него вдруг возникла красная карточка.
Крики, которые раздавались по стадиону, кроме как адскими назваться было нельзя. Кричали все: болельщики, игроки, судьи, комментаторы, Квинн и даже Марк, который словно пытался выпрыгнуть на поле сквозь стекло комментаторской кабины.
На трибунах творилось нечто невероятное. Приехавшие болеть за лондонцев крыли Картера нецензурной бранью, а болельщики Вестона прыгали от радости и обнимались.
Кенсингтонцы окружили главного судью, апеллируя и пытаясь заставить его поменять решение. Тот какое-то время стоял неподвижно с таким видом, как будто ему надоели все эти разговоры, а затем молча указал на ту же самую точку, на которую уже указывал почти час назад, вот только ворота на этот раз принадлежали гостям.
Стадион взревел. Митчелл Роудс в растерянности оглядывался по сторонам, безуспешно пытаясь поговорить с судьей, но в какой-то момент к нему выбежал тренер по физической подготовке, схватил за воротник и утащил за собой в техническую зону, где заставил его переодеваться во вратарскую форму. У Кенсигтона больше не было замен, не было у них и вратаря, а капитан «синих», похоже, находился в каком-то состоянии прострации и до конца не осознавал, что ответственность стоять в воротах во время пенальти ложится на него.
– Дорогие друзья, – сказал комментатор, – я думаю, этот матч мы с вами будем вспоминать еще очень долго. Если кто-то смотрит что-то другое, то я вообще не знаю, зачем нужно было включать телевизор, если не ради этого произведения искусства.
Другой капитан, Расти Форд, тем временем, устанавливал мяч в одиннадцати метрах от ворот. Тренер что-то упорно объяснял Роудсу.
– Пытаются угадать, куда будет бить Расти… – сказала Фелина.
Она посмотрела на таймер. Судья добавил три минуты, и из этих трех прошли уже пять. На девяносто шестой минуте матча, в лучших традициях высшего английского футбольного дивизиона, словно это был не просто матч регулярного чемпионата, а самый настоящий кубковый финал, решалась судьба главного трофея.
Все было готово. Капитан Кенсингтона занял место в воротах. На нем была желтая вратарская футболка, которая была ему не по размеру, а шорты и гетры так и остались синими. Капитанская повязка висела на локте, пока он размахивал руками, пытаясь приготовиться к прыжку.
Раздался свисток, Расти разбежался, не сделав ни единой паузы, и пробил в правый угол, в то время как Роудс бросился в левый.
Как только мяч оказался в сетке, Фелине показалось, что на «Вестон Филд» сейчас обрушится небо. Все игроки Вестона, включая Свенсена, бросились к Расти и навалились на него кучей. Только Картер остался стоять на месте, и когда на одном из экранов показали крупный план его лица, Фелина увидела, что нападающий широко улыбался, а по щекам его текли слезы счастья.
Кенсингтонцы беспомощно сидели на газоне. Роудс снова схватил мяч, поставил его в центральный круг и завопил на своих игроков, чтобы те скорее бежали играть дальше, но все понимали, что будет, когда они разведут мяч на почти сотой минуте.
Игроки Вестона не спешили возвращаться на исходные места. Их болельщики размахивали плакатами, огромными баннерами и шарфами, пели песни, прыгали, обнимались. На гостевой трибуне были видны красные проплешины брошенных болельщиками Кингс сидений. Шон Квинн словно не верил в собственное счастье и спрашивал у своего штаба, на самом ли деле происходит то, что происходит.
После трех минут неразберихи и строгого внушения судьи в виде желтых карточек нескольким игрокам Вестона, все, наконец, снова оказались на своих местах, и когда Пристли дал свисток, нападающий Кенсингтона с силой выпнул мяч из круга, и в этот момент два коротких свистка и один длинный оповестили о том, что все закончилось.
Вестон стал чемпионом.
Картер упал на колени и закрыл лицо руками, не желая показывать камерам свои слезы.
Кенсингтонцы так и стояли на своих местах. Они были чужаками на этом празднике жизни команды в красном. На празднике жизни Картера Льюиса. Наконец, Роудс выбежал из ворот и словно пастух решительно согнал всех одноклубников в подтрибунное помещение. Весь персонал Кингс последовал за ними.
Товарищи по команде Картера же ходили по стадиону, кланяясь каждой трибуне, выбрасывали в публику футболки и поздравляли друг друга.
Наконец-то закончились эти ужасные две недели, в течение которых никто не знал, чего ожидать. Сара и Марк прыгали от радости, комментаторы что-то тараторили в свои микрофоны, и красные трибуны «Вестон Филд» продолжали петь песню о Короле Кубков.
Фелина решила выбежать на поле. Ей было все равно. Никто не мог ее остановить. Он оставался. Оставался в Вестоне. Оставался с ней.
Это было похоже на какое-то особое волшебство, которое было под силу понять только тем, кто действительно ценил эту замечательную игру под названием в футбол, со всеми ее поворотами и недоразумениями. И ничто, даже слава, даже чужие козни не смогли встать между Фелиной и Картером. Теперь девушка точно знала, что ее будущее принадлежало только ей, и никакие повороты судьбы и никакие прихоти ее отца не могли ей помешать на пути к счастью.
Будущее виделось ей гораздо четче, чем прежде. Да, ей придется переехать в Вестон, но ведь она все равно собиралась искать новую работу. А «Blogue»? «Blogue» подождет, ведь он давно ей надоел, со всеми интригами и сплетнями, которые сотрудники распространяли друг о друге.
Она вышла из тоннеля. Когда Расти Форд поднял кубок премьер-лиги с красными ленточками над головой, и в воздух вылетели конфетти, Фелина думала о том, что ради этого момента они столько натерпелись. Картер не поедет в Мадрид, и это было важнее всего.
Добравшись до технической зоны, она почему-то не решалась выйти на поле, хотя постепенно семьи игроков Вестона уже готовились к кругу почета. Чемпионскому кругу почета. Она еще не до конца осознала, что теперь она была одной из них. Что теперь «Вестон Филд» стал ее домом.
Квинн подошел к ней, помятый и уставший, ведь минутой ранее его всей командой качали на руках.
– Фелина, – сказал он, – я хотел тебя поблагодарить.
– За что? – удивилась девушка.
– За то вдохновение, которое ты дала Картеру, – сказал он. – Если бы ты слышала, какую сильную речь он произнес после этого, ты бы обязательно им гордилась.
Девушка улыбнулась.
– Я и так им гордилась, – сказала она. – А теперь еще больше горжусь. Спасибо, что рассказали мне об этом.
– Я надеюсь, он пока больше никуда не собирается? – усмехнулся Квинн. – Нам бы пригодился такой игрок в следующем сезоне.
– Насколько мне известно, мы с ним остаемся в Вестоне, – сказала Фелина, постепенно начиная осознавать смысл собственных слов. – Он сказал, что здесь меньше суеты. И люди какие-то… добрые и более открытые, что ли.
Квинн усмехнулся.
– Не забывай, что некоторые из них все-таки не местные, – сказал он, подмигнул и ушел восвояси праздновать с командой. Их ждало самое настоящее чествование победителей, вернувших на «Вестон Филд» законный трофей.
Неожиданно к Фелине подошла Сара.
– Я на вокзал, – сказала она. – Дэниел позвонил…
Фелина широко улыбнулась.
– Не обижай моего братца, – сказала она. – Он, конечно, тот еще фрукт, но с ним нужно обращаться осторожно.
– Не переживай, – пообещала Сара. – Все будет хорошо.
Все уже было хорошо, и если все могло стать еще лучше, то Фелина была вовсе непротив. В конце концов, она больше не боялась ложиться спать, ведь реальность была лучше любого сна.