Королева-регент

Пролог

Пролог

Парни весело хохотали, когда мы выбрались живыми из города. Ни один хаммер не заглох, ни один автомат не дал осечку – быстро проехали через весь город, отстреливаясь от арабов в темных платках на голове и белых длинных рубахах.

Мы ехали по пустыне больше часа, когда поступил приказ присоединиться к мотострелковой роте для миссии на завтра. Наша Первая Разведгруппа должна проложить маршрут к Большому мосту через реку, удерживать ее и дать пройти дивизии до наступления следующей ночи.

Ночи в пустыне были ветряные и холодные. Обмундирование особенно сильно душило с наступлением темноты. Как и страх, который подступал, когда мы в очередной раз объединялись с другим взводами. Наша Первая Развед – уже семья. Можно не бояться, что свои тебя свяжут, разденут и запихнут член в зад. Другое дело – остальные. Месяцами большие накаченные тестостероновые тушки не видели голых женщин, отпускали тупейшие пошлые шутки, стоило им заметить особь женского пола.

Для своих командир группы вместе с табаком и батарейками для ПНВ просил у снабженцев порно-журналы и сладости. Так командир заботился о нас – двух женщинах группы – фельдшере Гвен и связисте. В открытую приказал дрочить на журналы в туалете и не трогать нас. Со временем мы все притерлись, спокойно мылись друг перед другом, когда командование вызывало в лагеря с неким подобием цивилизации, меняли прокладки и гребаные памперсы без подколов и вопросов со стороны парней.

Я докуривала последнюю сигарету в пачке, пока Бен стоял в шаге от меня и с удовольствием мочился в сухой куст, рассматривая свой пах в быстро сгущающихся сумерках:

- У меня опять раздражение, - угрюмо басил он каждый вечер.

- Чаще меняй подгузники, малыш, – усмехнулась я, сплевывая горечь от табака.

- Мне за рулем не удобно, - поморщился Бен, начиная играть с моей зажигалкой.

Да, дальние дороги по пустыням без остановок выматывают, напряжение не спадает, даже когда парни часами горланят песни Селены Гомез.

Мы стояли на краю лагеря, неся вахту до полуночи, пока наши дрыхли без задних ног. Завтра с рассветом мы отправлялись к Большому мосту, и, получая очередное распоряжение, я задавала себе вопрос, когда я прекращу продлевать свой контракт и вернусь домой. Вряд ли я уже когда-нибудь добьюсь гордости у своего отца, у которого шесть сыновей – бравых вояк. И лишь одна осечка – я.

Пойти служить было ошибкой. Я надеялась получить хоть толику любви отца, но ничего не изменилось. С началом службы у меня не отрос член, и отец вовсе перестал обращать на меня внимание.

Я встряхнулась, отгоняя от себя обиду и сон. Еще четыре часа на ногах.

В следующий вечер мы подъезжали к пункту назначения. Разведгруппа двигалась впереди мотострелков, когда в кустах мы стали наблюдать шевеления арабов с гранатометами. Стоящие за турелями быстро открывали огонь и укладывали врагов. Чем больше мы приближались к Большому мосту, тем больше видели трупов мирных жителей из ближайшей деревни за рекой.

Парни не орали песен, не веселились, убирая очередного араба, они мрачно взирали на мертвых женщин с задранными одеждами, на детей с переломанными и отрезанными конечностями, на стариков, чьи отрубленные головы лежали рядом с телами.

Мы вошли в пустынную деревню, проехали не меньше километра, когда по нам начали палить. От попадавших в деревянные постройки пуль летели щепки. Выбегавшие на улицу арабы с автоматами падали раньше, чем успевали осознать, что произошло. А позже одного из наших поймали на перезарядке и запустили в одну из машин из РПГ. И все быстро закрутилось-завертелось…

- Держись, Чарли! - кричал мне в звенящее ухо сержант, сидя напротив в яме и держась за оторванную руку. Мы оба истекали кровью, мое тело полностью прошито несквозными. Эта яма станет нашей могилой, если нас не успеют вытащить из-под обстрела.

Из-за адреналина я почти не ощущала боли, на одном упорстве пыталась взять под контроль свое обессиленное тело. Со стоном ткнулась лбом в плечо сержанта, когда увидела его последний вздох и закрытые глаза. Казалось, он что-то шептал, но читать по губам я не умела.

Отчаяние затопило меня. Умирая, он мне помогал. Истек кровью, пока я под градом свинца пыталась отдышаться. У меня была винтовка в руках. Я могла еще побороться за его жизнь. Долбанная война! Я потеряла многих сегодня. И потеряю еще кого-нибудь, если не вытру слезы, не засуну свой страх глубоко в зад, не встану... Но не было сил... Не было сил по шевелить руками… тяжело дышать… глаза закрывались сами, как бы часто не пыталась отлепить веки друг от друга.

Прости, сержант.