Корпорация "Мира"

Глава тридцатая

Мы с шумом, под рев моторов продвигались вперед по долине. И чем дальше, все в большее недоумение приходили. Все было не так, и не там. Не работали комбайны, скот, выпущенный на луга, никем не охранялся. Фермы стояли с открытыми воротами.
Около одной фермы мы заметили ее владельцев, молодых супругов из Швеции, совсем недавно приехавших жить в Лос Лобос. Они стояли перед воротами, улыбались нам и весело махали руками. Никакого оружия у них не было.
Со стороны посмотреть, картина просто идиллическая. Где-то в Европе была бы в самый раз. Может как раз в той же Швеции.
Но если вспомнить, где мы и какие тут звери гуляют, это было немного странно.
Мы остановились около фермы. Супруги подбежали к нам, счастливые, довольные, радостные такие. Запрыгали вокруг нас как дети малые, защебетали по-шведски. Увы, никто из нас по-шведски не понимал и Хаим с Иваном стали спрашивать супругов на английском. С трудом пробившись сквозь веселье и счастье, мы узнали, что у мужа и жены сегодня с утра настроение – просто шик, они совсем не хотят работать, хотят отдыхать и возможно, даже пойдут искупаться в озеро.
При этих словах меня пробрала дрожь. Меир в ужасе уставился на молодых фермеров, не зная, что им сказать.
Пока Хаим пробивался через запутанное счастье фермеров, я попросила его сказать им, что в озере купаться нельзя, там холодно очень, но я знаю место, где вода просто замечательная и им точно понравится в ней полежать… Вот только им нужно собрать немного вещей, закрыть дом, загнать скотину в сарай, мы им поможем, конечно, и, загрузившись в машину, поехать с нами. А уж мы отвезем их купаться.
Радостные, как дети, фермеры побежали брать купальники. Загонять их животных в хлев, закидывать скотине воду и сено, а также закрывать хлев пришлось нам.
На наше счастье, больше таких «счастливых» любителей купаться мы по дороге не встретили. Остальные фермеры, чьи фермы располагались подальше от ущелья, пока вели себя на первый взгляд вполне адекватно. Некоторые работали в полях, кое-кто пас животных. В общем, все как всегда. За одним исключением. Они все слишком много улыбались.
Ну нет, народ у нас улыбчивый. Но никто не лыбится постоянно, как клоун на манеже.
Мы позвонили на фазенду. Тут наши мобильники вполне уже работали. Однако никто трубку не брал.
Мы звонили и звонили, мчась на пределе возможностей наших квадроциклов. По дороге Хаим обзванивал все фермы и объявлял обязательный общий сбор через два часа на территории Большого дома, то есть нашей фазенды.
Минут через двадцать мы въезжали на территорию фазенды. Народ, веселый и довольный, лучась счастьем, к нашему ужасу – все без оружия, встречал нас радостным смехом. Соскочив на землю, Иван Карлович пригласил всех в дом, чтобы рассказать им обалденно веселую историю. Главное было – убрать невооруженных людей со двора.
Я кинулась в комнату Алеко. Соня сидела на полу, играя с малышом, и пела ему песенку. Увидев невестку живой и здоровой, я вздохнула с облегчением.
– Сонечка, а где Алеко?
– Ой, Мира! Ты вернулась! Иди, поболтай с внуками! Иди, они тебя так любят!
– Соня. Какие внуки? У тебя один ребенок…
– Ну, ты какая нехорошая! Посмотри, у меня две сыновей, вот Саша, а вот Леша! – говоря это, она брала сына на руки, называла имя, клала его на пол и снова поднимала, называя уже другим именем.
– Соня, у тебя же один сын, Ян.
– Мира, ну Мира… ну посмотри же, вот Саша, (подняла, показала, положила на пол, взяла еще раз) вот Леша. Какой еще Ян?
– Хорошо-хорошо, Сонечка, конечно их двое, прости меня, старую. Ты поиграйся с малышами, я поищу Алеко.
– Алеко и ребята пошли к озеру, выкупаются и обратно придут. Куда ты побежала, Мира?!
Услышав последнюю фразу невестки, я так сумасшедшая помчалась к выходу из дома.
– Ребята, быстрее, быстрее, Алеко и остальные пошли купаться на озеро! Помогите, надо их найти и вернуть, быстрее, пор фавор!
Иван, стоявший около нашего пикапа, мгновенно сел за руль, я влетела на сиденье, и на заднее сиденье успел запрыгнуть Меир. Мы помчались к озеру, молясь, чтобы не было поздно, чтобы мой сын и остальные были еще живы.
Когда мы подлетели к воде, оттуда нам помахал Мельниченко, стоявший в озере с беременной женой.
– Где Алеко? – на мой крик Амвросий заулыбался и показал рядом с собой на воду.
Плаваю я неплохо, но убей, я не помню, как я оказалась около Мельниченков. Алеко лежал в воде, на глубине, которая доходила мне с трудом до бедер. Рядом с ним, удерживая Алеко руками, лежали, улыбаясь, прибалты-охранники.
Мы вытащили их. Вытащили. Алеко с трудом удалось откачать, Мельниченков – выгнать из воды. Из пятерых охранников выжил только один парень, остальных мы откачать не смогли. Не успели. Хотя очнувшийся и пришедший в себя Алеко изо всех сил нам помогал, попутно удивляясь тому, как он тут оказался, ребят нам спасти не удалось.
Пока мы откачивали этих, на берег с радостными визгами примчались очередные купальщики.
Чтобы отогнать их от воды, Ивану и Меиру пришлось стрелять из автоматов у купальщиков над головами. Грохот выстрелов вроде привел в порядок их замутненные мозги и купальщики, сразу поскучнев, отправились обратно. Мы запретили народу разбредаться по домам, велев собраться в Большом доме.
Пока конвоировали толпу домой и везли тела погибших, мы – я и Иван, позвонили в Фелис. Нам срочно была нужна наша команда врачей. Потому что доктора, которые жили тут на фазенде, сами были в числе купальщиков.
Мы объяснили Марине ситуацию. Велели приезжать в защитных костюмах, чтобы не притравиться самим. Тогда народ уже спасать будет некому.
А пока нам надо было как-то собрать весь народ и запереть его, чтобы гарантированно больше никого не потерять.
Иван вдруг, словно по наитию, врубил какую-то отвратительную музыку, громкую, грохочущую тяжелым барабанным ритмом, жутко давящую на слух. Ужасная музыкальная композиция рвала уши и дырявила мозг. Я хотела попросить уже выключить этот кошмар, но в этот момент увидела нормальное, совершенно разумное и ошалевшее от происходящего лицо Амвросия Мельниченко.
Он крутил головой, ощупывал мокрую одежду, держал под руку озирающуюся в ужасе жену и явно был в полном рассудке.
Тогда я протянула руку и подняла звук проигрывателя на полную мощность. И это сработало на всех. Народ, собравшийся снова купаться, только что сопротивлявшийся нам и нашим попыткам отогнать их от озера, вдруг, как по голове ударили. Люди трясли головами, некоторые валились на землю, многих стало рвать. Алеко вывалился из машины, его скрутило, трясло и рвало черной желчью.
А мы с Иваном счастливо смотрели на корчащуюся толпу, понимая, что больше никому погибнуть не дадим.
Мы нашли способ привести людей в порядок. Да, случайно. Но нашли же! Грохот почему-то сбивал влияние деревьев на человеческий разум.
Меир позвонил Хаиму и рассказал ему, что нужно делать. Пока мы добрались до фазенды, Хаим, Питерс и братцы Санакоевы устроили такой оглушительный какофонический концерт, что группа рапторов, собравшихся у забора, прыснула подальше в поля, начисто забыв о намерении подзакусить вкусными неадекватными человечками.
Дальше уже пошла проза жизни – незабываемая работа по «ошумливанию» всех ферм и борьбе с серебряными деревьями.
Мы согнали весь народ в Большой дом. Отобрав наиболее сильных мужчин, вооружившись наушниками, плеерами с кошмарной композицией, масками с ванильной пропиткой и бензопилами, мы вырубили все деревья с серебряной листвой в долине и перед ней. Не оставили даже пеньков, выкорчевав пни и вытянув длиннейшие корни. И все это без сожаления, с мстительной радостью сожгли к чертовой матери.
Это заняло у нас четыре дня с утра и до вечера. Четыре изматывающих дня, когда мы пилили, корчевали, жгли, как каторжные. И следили друг за другом, потому что поблизости от деревьев не всегда помогала даже грохочущая в ушах музыка и ваниль. В конце концов, мы подключили сирену, которая выла каждые пятнадцать минут, заставляя нас вздрагивать и просыпаться.
У меня, у Ивана и у остальных дрожали руки и ноги от переутомления. Мы ели на ходу и спали по полчаса, потому что стоило заснуть крепко, начинали сниться сладкие сны о теплых водах и возможности в нем полежать.
Как мы сами не покалечились и не покалечили друг друга, не знаю. Видимо местным богам надоело играть с нами в игры на выживание. Они отвернулись, а мы в это время разбирались с трудностями.
Но мы победили. Мы уделали на фиг эти чертовы деревья. Мы с ними справились.
Мы справились. Но и цену заплатили, практически не торгуясь. И жаловаться некому, потому что сами во всем виноваты. Расслабились. Решили, что самое страшное на Терре это динозавры. Ха! Если бы это было так, вообще не о чем было бы беспокоиться.
Это наше самонадеянное невнимание к местной природе и наше разгильдяйство стоили нам жизней ребят охранников, а также жизней семьи фермеров с самой крайней к ущелью фермы. Когда обнаружили, что ферма пуста, а скотина непоеная, некормленая, криком кричит в хлеву, стали искать самих фермеров. И нашли на холмах их разодранные и поеденные кем-то останки. Там за холмами был один из истоков нашей реки, и эти несчастные пошли купаться туда, потому что им до озера было примитивно далеко. Но до реки они не дошли.
Траур, который мы объявили в долине на сорок дней, болезни купальщиков, которые не замедлили на нас свалиться, депрессия у остальных…
Осень у нас была очень тяжелая. Постоянная нагрузка по вытаскиванию жителей из депрессий, которую я взвалила на свои плечи. Кроме меня было просто некому их выслушивать, советовать, сочувствовать, глотать упреки в неправильном управлении и во всех остальных смертных грехах.
А тут вдруг мой сын Алеко заболел. Болезнь прогрессировала на глазах. Вскоре он уже не мог ни есть, ни пить, все сразу вылетало обратно. Наши врачи пытались выяснить, что с ним такое, но видимой причины не находили. Внутривенные вливания поддерживали его жизнь, но от моего сына за месяц остался худой, почти лысый скелет, который с трудом передвигался от кровати к креслу. Тогда я насилу забрала его в Фелис.
Хотя он очень сопротивлялся этому и твердил, что ему ничего уже не надо, он просто хочет умереть тут, на фазенде.
В Фелисе его сразу же загнали в наш госпиталь, провели все исследования и обнаружили вольно живущих у Алеко в крови микроскопических паразитов-крабиков.
Кровь моего сына дважды перегоняли через машину для очистки, нагревая ее почти до предела, пока не очистили ее от непрошенных гостей. Курс лечения соком Гесперидовых яблок завершил лечение. Но Алеко, хоть и благополучно выздоровел, так и остался очень худым. Волосы отросли, вернулся аппетит. Мясо покрыло кости, но и только.
Когда я привезла Алеко в Фелис, и Вахтанг его таким увидел… я думала, он, наконец, меня пришибет. Столько мата в мою сторону Вахо не выдавал, кажется, никогда. Мы тогда с ним капитально поссорились. Потому что, несмотря на все его обвинения, я вовсе не такая плохая мать и детей своих обожаю. И все делаю для них. Все, что в моих силах. Другое дело, что я не Господь Бог и не все могу увидеть и учесть, к моему сожалению.
Во всяком случае, я уже счастлива тем, что сын жив и относительно здоров. Правда, уже никто не путает его с Лексом, за спиной которого Алеко легко теперь может спрятаться. Они так и живут на фазенде, мои такие разные близнецы. Соня усыновила двух маленьких детей тех погибших фермеров и теперь в их доме шестеро мелких бандитов. Тройняшки Лекса и Розы и трое детей Алеко и Сони.
Лос Лобос растет. Народ после этого случая стал очень внимательно относиться к местной природе. От прежней беспечности ни следа не осталось. Ущелье перекрыто, а вход в Город Чужих завален взрывом. Найденные проростки серебряных деревьев выкорчевываются сразу и сжигаются немедленно.
Кстати, те деревья-монстры, которые погубили Город Чужих, мы месяц поливали с вертолетов гербицидами и прочими ядами. В итоге деревья сбросили листву и засохли. Но мы все же завалили туда дорогу. К чертям собачьим такие археологические радости!
Я настолько тогда замоталась и забыла обо всем, кроме насущных проблем, что когда через две недели попала к клеткам нашего зоопарка и увидела щенков травяников, никак не могла вспомнить, как же они тут оказались? Потом мне объяснил Антон Санакоев, что он пожалел малышей, оставленных завернутыми в одеяло на сиденье квадроцикла, и отнес их в клетку. А там уже ими занимались ребята, которые ухаживают за зоопарком.
Честно, я порадовалась, что кто-то в том аду все же сохранил немного самообладания и разума и не дал погибнуть мелким. Пусть это звери… но мы-то люди.
Глава