Кошачья перспектива

Кошачья перспектива

Больные грязью переулки задыхались от помойной вони. Порой, запахи, исходящие из лежащих неделями пакетов с отходами, прорастали в какие-то страшные, кляксивые пары, что едким туманом расползались по периметру и, играя всеми спектрами солнечного излучения, отпугивали всякого, кто посмеет появиться в радиусе нескольких десятков метров. Это очередное творение человека, который, однако, его избегает. Но это избавленное от людей царство, внешне обманчиво мертвое, в своем едком мусорном дыме скрывало жизнь. Не ту жизнь, в которой по городским артериям сочатся толпы людей, не жизнь ученых, писателей и простых рабочих, здесь жизнь принимала низшую форму, воплощая скорее мерзость, вызывая неприязнь и отвращение - низшая жизнь, участная низшим существам, выживающим в меру своих возможностей. Движимые инстинктами, просто по инерции, неспособные остановиться, хватающимися даже за такие проявления жизни, - все они нашли свой приют здесь, среди оседлой грязи, груды мусора и едкого пара. Все они неинтересные высшим существам, пику эволюции, апогею усилий природы – людям, которые с отсутствием интереса просто избегают таких мерзких мест, игнорируют происходящие здесь события, не знают о местных правилах и условиях. И незачем такому великому существу, как человек, восставшему из миллионов лет кропотливого труда природы, здесь появляться, не достойны эти места такой чести. 

Проделавшие невиданной сложности работу, пробравшись сквозь туманный занавес, лучики дневного солнца опали на маленький сероватый силуэт. Хвост, живущий своей жизнью, будил осевшую пыль, которая раздраженно сверкала и бликала, перемешиваясь с ядовитым желтым дымом, точно создавала какую-то хитроумную картину. Два тянущихся к верху шерстенных лепестка временами встрясливо пошевеливались от укусов вечно голодных маленьких, но таких досаждающих блох. По светло-серой шерсти стекали черные, по тигриному расположенные полосы - эдакая стандартная окраска бездомных кошаков. Заточенные в краях глаза бегали за мерцающими в пыли серыми зайчиками, пытливо гадая о происходящем. У бездомного не было имени, не было судьбы, он – просто животное, кем-то рожденное, непонятно зачем оставленное, вынужденное выживать в царстве грязи и вони. Кот наблюдал за своими собратьями, которые прыгали, катались, шипели и издавали раздирающие вопли, ревели, взывали к чему-то страшному, от чего тело пробирала дрожь. Это было сражение не на жизнь, но за выживание. Да, за выживание в этих трущобах, о жизни тут и речи не могло идти. Достаточно насмотревшись, убедившись, что грязь жизни никуда не исчезнет, наслушавшись до усталости кошачьего вопля, на тяжелом кошачьем выдохе четырехлапого осенила идея прогуляться, посетить человеческий мир. 

Выйдя из темного узкого переулка в сопровождении вонючей дымки, кот осмотрелся вокруг, тщательно изучив все видимое, ища опасности и лишенные их пути. Мир людей, конечно, был прекраснее, выше и благороднее, но незваных гостей там не любили, не выделяли мест для мерзких тварей, потому, столкнувшись с человеком, можно было огрести. Настроив уши на режим максимальной бдительности, с бегающими, ищущими все от чего можно было бы огрести глазами, кот сжато, но торопливо передвигался под стенами пускающих тень зданий, открывая дороги мерзким тварям. Было у кота на уме одно место, где можно было посмотреть на великих, разумных и мудрых, таких далеких и непостижимых в делах людей, понаблюдать за их странными, но наверняка правильными движениями, послушать непонятную, но точно умную речь. Животное взяло курс на Центральный парк. Там, в кустах можно было найти уют от палящего летнего солнца и человеческих глаз, и наслаждаться лицезрением этих невероятных существ. 

Просочившись по своре тонких, лишенных людей улочек, коту осталось последнее препятствие: Почтовая улица – широченная бетонная река, по который плавали огромные железные звери, выдыхающие серым дымом и злостно ревущие, они очень пугали хвостатого. Этих тварей приручили люди. Вот оно настоящее могущество, настоящая сила, позволяющая управлять такими ужасными тварями: никто не в состоянии сравниться с человеком. И придумал человеческий гений правила, которым подчиняются эти звери, разработал умную систему, которая время от времени заставляет железных монстров смиренно застыть, подождать, пока великий человек сам переступит улицу по зебристому мосту. Хвостатый незаметно бросился в ноги стоящей у моста толпы, что смотрела на каике-то сменяющиеся палочки, ожидая пока те примут вид двух вытянутых кружочков. Непостижимый разум был слишком занят наблюдениями, вероятно, умными расчетами и не было ему дела до мерзкой, мелкой и вонючей твари, удел которой скрываться в помойных трущобах, совсем непонимающей того великого, что создает и о чем думает человек, поэтому здесь у нее являлся шанс прошмыгнуть незаметно на другой берег улицы, а оттуда и к парку совсем не далеко. Вот и двинулась две армии друг другу на встречу; умело парируя в столкновении двух человеческих течений, хвостатый перебрался на другую сторону, а там прытко скрылся в очередном тоненьком переулке, за которым и скрывался Центральный парк. 

Погодка сегодня была отличная, Солнце не особо капризничало, да и приятный ветерок ласкал тело своей волшебной легкостью, маня всякого подзарядиться этой природной силой, посетив улицу или парк. Парк населило приличное число величественных существ и преимущественное их количество сосредоточилось в левой его части. Там находилась полянка, на которой люди устраивали сходки, обустраивали себе местечко, стеля скатерть и украшая ее всякого рода изысканной, прелестной и очень вкусной пищей. Несколько раз хвостатому удавалось полакомиться этим произведением непостижимого ему искусства, и, конечно же, оно не то, что в сравнении с помойными пищевыми отходами не шло, их даже сравнивать было великой грубостью. Хвостатый слыхал от своих знакомых, что у людей это целая отрасль, доведенная до огромнейший масштабов, что это истинно искусство, а не просто еда. Он очень изумлялся человеческим возможностям, отношению людей к тем или иным вещам, как они все делают сложно и хитро, но, наверняка, с какой-то оправданной целью, они ведь возводят непостижимых размером строения, подчиняют себе природу, созидают такие невероятны приспособления, как, например, сверкающие коробки. Маленькие, средних размеров и большие коробки, в которых они помещают картины, других великих существ, непонятные символы, да целые миры они способны там расположить. Он часто видел такие маленькие коробочки в руках у людей, или, побольше, на витринах магазинов с другими невероятным приспособлениями, или совсем огромные, с какими-то яркими, мигающими символами и картинками, расположенные высоко на зданиях.