Кошка

Кошка

Если бы вы встретили вдруг на улице эту Кошку, вы, скорее всего, просто бы скользнули по ней невнимательным взглядом и вернулись бы в свои мысли. И тут нет вашей вины! Кошек на улице много, мыслей тоже, и всегда есть дела, и в уме список дел: что успеть, кому что сказать, куда зайти… список не кончается! Какие уж тут кошки? И потом, что, бродячих животных никто не видел? кошкой больше, кошкой меньше ­­­­­­­­­­­­­– велика разница!

Люди посвободнее в собственных мыслях, могут, конечно, подумать, что-то вроде: «ой, бедная!» и пустить в длинные размышления о смутных напастях, которые подстерегают бродячих животных, особенно по зиме. Или, если есть свободная добродетельная ярость, подумать что-то нехорошее о хозяевах, которые берут и выкидывают животное, словно игрушку.

Люди же, посвободнее не только в мыслях, но и во времени, могут даже прикормить животное…

Но всё дело в том, что эта Кошка не нуждалась ни в прикормке, ни в проклятиях в адрес своих хозяев, ни уж тем более в жалости. Откровенно говоря, она сама могла и поесть, и пищей её становилась совсем не добыча с помойки, вырванная у своры местных помойных псов или котов; сама могла и хозяев покарать, если были бы у неё эти самые хозяева; а жалость она просто не терпела и считала её проявлением слабости. Такая вот Кошка ­­– сама по себе, похожая на всех кошек в этом.

Окрас у этой Кошки был замечательный – она была абсолютно белая. Конечно, с её богатым происхождением это было удивительно, и с долгом службы тоже, но Кошка была довольна. Её белая шёрстка никогда не пачкалась, не сминалась и оставалась пушистой и мягкой. Правда, проверить это могли немногие. Один из таких немногих счастливчиков, кстати, сейчас шёл по заснеженной, ветреной улице, высоко подняв воротник чёрного мехового пальто.

Кошка увидела его давно. Она подумала сначала спрыгнуть со своего поста – низкой уличной тумбочки, поставленной непонятно кем и непонятно для чего, вечно облитой какой-то вонючей жидкостью и завешанной ошмётками рекламных объявлений, но передумала. Во-первых, её всё равно бы настигли. Во-вторых, но это по секрету – Кошка хоть и была независимой, а всё-таки больше радела за уют, но возвращаться сама никогда не хотела. А тут удобный случай: за ней идут, идут, ясное дело, уговаривать. Она сейчас подумает. А затем снизойдёт. И это не будет считаться поражением, потому что это не Она явилась на порог его дома, это Он пришёл за ней!

Поэтому Кошка терпеливо ждала его приближения, пытаясь принять самый невозмутимый вид. Под ветром и снегом это было сделать не просто, но Кошка была упрямая, и потому, поколебавшись, всё-таки легла на своей тумбе, вроде бы как на солнце, растянулась, силясь показать всей своей белой мордочкой, как ей удобно и комфортно без всяких там…

Человек шёл долго. За это время у Кошки успело заколоть в боку – оказалось она легла на какую-то торчащую скобу, но она и ухом не повела, лежала, игнорируя неприятность, чтобы приближающийся человек, не приведи тьма! – не подумал, что она его ждёт или, что ещё хуже – рада ему!

Это же позора не оберёшься!

Наконец подошёл этот человек. Оглядел Кошку (та тотчас закрыла глаза, мол, меня твоё появление не тревожит), и спросил:

–Набегалась?

***

У каждого человека есть то, что ангелы называют «привязанностью», а демоны «слабостью» или «уязвимостью». Но и те, и другие, тщательно изображая из себя независимых и гордых, хранящих и мировых, никогда не упоминают, и вообще пытаются будто бы забыть, что в людях всё это взялось неспроста.

И есть все эти привязанности и слабости также и в ангелах, и в демонах, как и в людях. Потому что один создатель у всей этой братии.

Люцифер, например, коллекционировал открытки из разных городов. Его завораживала архитектура, но об этом не полагалось знать. А если вы, смертный, ещё принесли бы какую-нибудь открытку Самому, то вам оставалось бы молиться на то, чтобы вечность оказалась такой же фальшивкой, как и всё остальное!

Азазель, вопреки ожидаемым и соответствующим его работе предполагаемым уязвимостям, увлекался не коллекционированием оружия, а скрипкой. Но вам нужно было прогореть с ним в падении с небес, а до этого пойти против всего неба, чтобы узнать об этом.

Мефистофель разводил питомник с пуделями. Очень их любил и говорил, что собаки поддаются дрессировке быстрее вурдалаков. Вурдалаки обижались, но раз за разом пудели и впрямь побеждали во время охоты, так что обижались они молча.

Лилит, пока ещё была, конечно, в посмертии, в приступах между безумиями, вязала кукол из соломы. Хотя, возможно, это тоже было безумием – друзей у нее не было, так что никто не озаботился выяснением.

Наверху, в Небесном Царстве тоже были свои тайны. Архистратиг Габриэль, как говорили, выращивал розы, а архангел Михаил в редкие минуты своего отдыха, когда-то занимался лепкой из глины.

Словом, ничего удивительного в том, что один из демонов высшего ранга – Вельзевул – завёл себе Кошку. Поначалу эту идею восприняли прохладно, а Астарот и вовсе предложил:

–Давай я кошкой обращусь? Что там они делают?

–В тапки гадят! – подсказал Мефистофель. – Не то, что мои…

–Ну вот! – Астарот не желал в очередной раз выслушивать про умнейших пуделей Мефистофеля. К тому же сам Астарот куда больше любил птиц, они напоминали ему о небе, которое, он верно знал, ему больше не дано будет увидеть.

–У меня нет тапок…– от такой наглости Вельзевул даже растерялся.

–Я тебе подарю, обращусь в кошку и нагажу в них, – не растерялся Астарот. – Займись лучше…

–Я не хочу просто кошку, – объяснил Вельзевул с раздражением, – я хочу Кошку. Которая будет умная, с характером, которую можно погладить.

–Можешь погладить моих пуделей, – предложил Мефистофель, у него ещё был запал энтузиазма, он верил, что вскоре все оценят его пуделей.

–Или меня, – вздохнул Астарот и тотчас, прямо на месте этого почти дружеского, хотя известно, что среди демонов нет друзей, обратился в пушистый мягкий чёрный коврик.