Котенка жалко

Котенка жалко

Начнем с того, что утро ничего не предвещало. Обычное утро обычного рабочего дня. За окном весна, в сердце усталость. У педагогов всегда так. Учебный год набирает обороты и неизбежно подходит к концу, и подходят к концу учительские нервы и терпение. Всё способен переиначить и возродить двухмесячный летний отпуск, но до него ещё целый месяц, а кому и полтора, поэтому мысли все об уроках, контрольных, семестровых и, конечно же, о детях и их родителях…

В то утро в учительской было относительно спокойно. Педагоги разбирали журналы, доставали из ящиков письменных столов пачки тетрадей, сверялись со списком замен, каждое утро припечатываемом к доске объявлений, как приговор.

Всё изменилось, когда в проёме двери, шелестя пакетом и страдая одышкой, возникла учительница зарубежной литературы Нина Петровна. Именно возникла, потому что иначе она не появлялась. Личность эта в школе была примечательная. Не только из-за высокого роста и дородности. У неё был зычный командирский голос с интонацией, не терпящей возражений – сказывались годы работы завучем. Теперь же из-за возраста и здоровья, о котором Нина Петровна могла говорить часами, она перешла на более спокойную работу - просто читала часы в среднем звене. Хотя вряд ли слово «спокойная» вообще применимо относительно профессии учителя.

Итак, возникнув в дверях, пыхтя и отдуваясь, Нина Петровна прошествовала к своему столу и водрузила на него пакет с тетрадями. Затем опустилась на стул и, театрально обмахиваясь веером (она всегда носила с собой небольшой китайский веер), произнесла:

- Доброе утро, коллеги! – и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Хотя какое оно доброе! Боже, в каком страшном мире мы живём!..

Пролог был эпичен и заставил присутствовавших рядом коллег: учительницу английского Ирину Валерьевну и учительницу украинского Марию Михайловну – вопросительно переглянуться. Сидящий за ноутбуком учитель истории Иван Иванович оторвал глаза от монитора и бросил в сторону Нины Петровны взгляд, лишенный особого интереса, но соответствующий обстановке. Это была особая фишка Ивана Ивановича – он всегда соответствовал обстановке.

- Что-то случилось? – вопрос предполагался изначально и прозвучал из уст учителя математики Ольги Борисовны.

- Случилось! Давно случилось! – трагическим голосом сообщила Нина Петровна. – Этот мир катится в пропасть! Где наша гуманность, люди? Где она?.. И что может сделать школа в воспитании подрастающего поколения, если вокруг полнейшее равнодушие?.. Неужели вся надежда этого бездушного общества только на нас, учителей?..

Пролог затянулся, а звонок был не за горами, поэтому Ирина Валерьевна не выдержала и уточнила:

- Вы стали свидетелем какого-то происшествия?

Нина Петровна откровенно недолюбливала молодежь, поэтому, шумно вздохнув, посмотрела на Инну Валерьевну снисходительно и, продолжая картинно обмахиваться, сообщила:

- Я всю ночь не спала! – и страдальчески закатила глаза.

Паузе, запланированной для интриги, не суждено было длиться, так как её бесцеремонно прервали:

- Почему? – прозвучало одновременно сразу несколько голосов.

- Потому что люди забыли о гуманности! Потому что забыли об ответственности перед Богом за себя и за братьев наших меньших!

Круг событийности немного сузился, но понятнее от этого не стало.

- Так что же произошло? Мы так заинтригованы, - не выдержала Мария Михайловна, участливо отрываясь от книги с тестами для ЗНО.

- Заинтригованы! – повторила Нина Петровна ворчливо, потому что Мария Михайловна тоже была моложе её на пару десятков лет. – Разве можно в моём возрасте и при моём здоровье переживать подобные ночи?.. Представляете, какая-то сволочь, иначе не назовёшь, подбросила под окна нашего многоквартирного дома котёнка, и он орал всю ночь благим матом. И никто – вы не поверите, никто! – пальцем не пошевелил! Это несчастное животное, оторванное от матери, молило о помощи тёмной ночью, но люди стали настолько черствы и глухи, что до утра терпели это ночное безумство… О каком сне могла идти речь? А у меня сегодня две контрольные в восьмых классах! Но разве это кого-нибудь волновало? Котёнок кричал так пронзительно, что невозможно было слушать. Но никто, никто не откликнулся на этот отчаянный призыв!

Ирина Валерьевна и Мария Михайловна, известные своим умилительным отношением к животных, особенно к представителям кошачьего племени, заломили руки в сопереживании и с надеждой взирали на Нину Петровну.

- Пришлось мне, старой больной женщине, - продолжила та, покряхтывая, - вставать, спускаться с третьего этажа в глухую ночь и шарить по кустам. С моей-то больной поясницей!

- Вы его спасли… - это был скорее не вопрос, а утверждение: и англичанка готова была расцеловать Нину Петровну, которую обычно предусмотрительно обходила десятой дорогой.

- Конечно, спасла! – кивнула та и отложила веер. – Спасла от человеческой жестокости и цинизма.

Что-то оставалось недосказанным, и это что-то ощутимо довлело над всеми присутствующими.

- Он теперь у вас будет жить? – спросила Мария Михайловна, чтобы развеять все сомнения и идти на урок, потому что первый звонок уже прозвенел.