Коты погибают в тени

Глава 7. Разлившись по чёрному лесу

С тяжёлой душой я въезжал в очередной город, даже скорее маленький посёлок. Знал, что таких, как Арнольд, в посёлок сейчас въезжает несколько сотен. Знал, что подобных моей Василисе – здесь более тысячи.

Мы въехали в город, и тут же мои братья стали грабить дома – всех, кто не успел убежать, они ставили в несколько рядов на длинных улицах. Старики, женщины, дети, мужчины, которые по каким-то обстоятельствам не смогли уйти на фронт. По всему городу тянулась эта вереница. Кто-то из них пытался бежать, и в них стреляли на поражение. Я слышал около сотни таких выстрелов, пока смотрел на очередных мучеников, и в каждом я видел свою святую Василису. Я предательски дрожал, когда слышал выстрел револьвера, и если бы братья заметили, я бы никогда не смог отделаться якобы горячкой. Я тут же сам стал бы этим святым. Но я боялся. Боялся подать вид, что не могу слышать, видеть, понимать все эти чудовищные деяния.

Ещё один выстрел – в этот раз уже из автомата. Кто-то из посельчан открыл огонь по немецким офицерам и солдатам – и я легонько улыбнулся.

Русские сопротивляются, и я был этому рад. Не так, как мои братья – их это раззадоривало, а во мне пробуждало чувство победы над святой расой.

Через десять минут выстрелы прекратились. Я услышал чёткий приказ – каждый берёт по одной семье, а семьи тут были на удивление большие, выпускает их в лес и ищет. Они должны убегать, а мы, как на охоте, стрелять в них.

Мерзость.

Под однообразный шум шагов я пошёл вперёд, прорываясь и толкая людей. Я знал, где остановится Аннамария и что она не станет в этом участвовать. Я хотел взглянуть ей в глаза, прежде чем в очередной раз влиться в ряды чудовищ.

Я нашёл её на втором этаже, в совсем новеньком доме. Она сидела в кресле-качалке, глядя в окно и сложив пальцы рук в замочек.

-Зачем ты пришёл сюда? – Я не видел её лица, но чувствовал лень в её голосе.

По моему телу неприятно прошлись мурашки. Но я не думал уходить без ответа.

-Посмотреть тебе в глаза. Как убийце.

Она оглянулась на меня через плечо. От удивления (я впервые видел её такой), уголки её губ будто опустились вниз, она смотрела на меня исподлобья, не то с яростью, не то с удивлением, не то с прежним безразличием. Мне стало страшно. И что самое интересное – мне показалось, что и ей тоже.

Она поднялась с кресла, и, склонив голову набок, сказала:

-Повтори.

Она стояла прямо передо мной, и я обратил внимание на её тень. Она была черна не только цветом. Аннамария смотрела на меня, чуть прищуривая свои серые с ржавыми крапинками глаза. Она выглядела так, словно готовилась к решающему прыжку, после которого от меня ничего не должно было остаться. Хищник и жертва.

Я молча смотрел в её глаза. Их металл пытался разорвать меня в клочья, но я стойко терпел, хоть и молчал. Там, внутри её глаз я видел обрыв, за которым начиналась пропасть из грехов.

-Если ты хочешь взглянуть в глаза убийце – тебе нужно лишь зеркало, - ответила она спокойно, развернулась и вновь подошла к окну. Она пыталась сделать вид, что меня не было – но я был. Стоял прямо посреди комнаты, не отводя от неё взгляд. Я чувствовал эмоциональную тяжесть, которая пробиралась в эту комнату. Из моего сердца, из серых углов, из-за скрипучей двери и из под полов. Она окутывала её – едким, неизбежным туманом, и моё присутствие вдруг стало для неё опасным.

-Твоя мать считает тебя предателем, убийцей. Она даже не отвечает на твои письма, - она попыталась вырваться из этой тьмы, так быстро окружившей её.

Я был спокоен в её присутствии, впервые в своей жизни с того самого момента, как потерял своего друга. Я вдруг вспомнил, как он смотрел на небеса, его последние слова. Я вспомнил и своего отца. Во мне осталась злоба – но она имела совершенно другой оттенок. Она была тихая, выдержанная.

Опустив глаза в пол, я понял одну очень важную вещь. Для победы не нужно громких слов – нужно лишь медленно, уверенно загонять хищника в угол. И тогда – один удар, и…

Она не знала, что я рылся в её документах. Не один раз – и каждый раз я натыкался на одни и те же строчки, которые хоть как-то утешали меня.

«Я проклинаю тебя. Тысячи и тысячи раз проклинаю, убийца. В тебе не осталось ничего человеческого, а это значит, что ты проклята не только мной, но и небесами. Мой сын невиновен, а ты – ты…».

Я поднял глаза на Аннамарию. Я знал, что она приказала перехватывать письма моей матери. Но одного она не знала - что одно из писем моей матери всё же дошло до меня, увильнуло из лап её шпионов. И когда я был в деревне, перед последней моей ночью с Василисой, я прочитал главные слова в моей жизни: «Я простила тебя сразу же».

-Ты ничтожество. Жалкий трус, даже мать отреклась от тебя, - Аннамария не желала замолкать. В её голове наверняка уже был целый план, как изничтожить меня, - Мне противно находиться с тобой  в одном помещении. Пошёл  вон! – Впервые на моей памяти она прикрикнула. Я не видел её лица, но чувствовал: ей действительно становится страшно.

Я долго стоял и слушал её грязные слова, толком не понимая, зачем меня вообще к ней принесло. Я смотрел на её рыжий затылок, на прямую осанку, не знавшую тяжестей, и вновь на её рыжий затылок. Оглядывал её, не переставая думать о ней и моём присутствии здесь. На минуту испытывал вновь страсть к ней, а после опять возвращалась тихая злоба.

-Твой отец умолял пощадить тебя… Такого жалкого труса – ты даже не человек…

В очередной приход страсти, я тихонько достал свой револьвер. Злость понемногу уходила из моей души – вся она вылилась в эту комнату, которая так пугала её. Я был абсолютно спокоен, а Аннамария всё продолжала:

-Ничтожество… Очередное животное… Ничем не лучше… Убийца… Предатель и трус…

«Загнать в угол – и…»

Я вспомнил, что у меня не осталось ни одного патрона. Меня накрыло разочарование, которое вперемешку со страшной привязанностью к этой женщине раздирало меня изнутри. Я был готов развернуться и уйти, когда она сказала своё последнее, решающее слово.



Отредактировано: 24.02.2020