Красная дверь в Мехре

Красная дверь в Мехре

Жил-был в славном городе Мехре один благонравный юноша из богатой купеческой семьи. Звали его Нур-Али.

Как-то раз солнечным днем он шел по улице, на которой притаилось множество лавок и лавочек, где обитали гадалки, астрологи и знахари и где за каждой дверью вам могли предложить нечто необычайное.

Вот Нур-Али и заприметил одну дверь среди многих других. Она была выкрашена в красный цвет, а ручка у нее была — медная, в виде крылатого льва, и дверной молоток был львиным хвостом. Нур-Али залюбовался этой ручкой. Он часто бывал на этой улице, но мог поклясться, что никогда раньше не видел красной двери. Словно бы кто-то ласково, искушающе прошептал в его голове — «возьмись за львиный хвост, войди».

Внутри было почти темно, и глаза его не сразу привыкли к этой темноте. Наконец он осмотрелся — тесная комнатка, беленые стены ее увешаны полками, заставленными какими-то склянками, флаконами, коробочками из меди, слоновой кости, дерева… Он даже не сразу заметил хозяйку. Обернулся, только когда услышал голос, низкий, глуховатый:

— Посмотри, молодой господин, чем я торгую, уверена, ты обязательно найдешь что-то для себя!

То была женщина-арабка, с ног до головы укрытая черным покрывалом. Только черные, как ночь, глаза ее, густо подведенные синим, окруженные сеткой морщин, ярко блестели. Юноша спросил:

— Что ты продаешь, госпожа?

Она ответила:

— Ты видишь: тут специи и приправы. Но на самом деле это больше, чем просто пряности и снадобья. Это желания.

Он очень удивился. Тогда женщина пояснила:

— Смотри, господин, это - смесь фенхеля, кардамона и перца, но знаешь ли, что будет, если ты добавишь это в пищу человеку, расположения которого ищешь? Он воспылает к тебе приязнью и все, что захочешь, сделает для тебя. Вот смесь сухих трав с моей родины. Если ты спросишь, как они называются, я отвечу на моем родном наречии — никто, кроме йеменцев, не знает их названия и их тайных свойств. У того, кто пьет эту смесь, глаза становятся, как у рыси, он сможет видеть сквозь стены и прозревать мысли людей, окружающих его.

Юноша не вполне понял, о чем она говорит, и замер, удивленный и обескураженный.

Она продолжала:

— Постой, не говори ничего, я угадаю, чего хочешь ты, господин. Тебе нужна любовь — я читаю это в твоем сердце, в твоих глазах. Вот, возьми это.

И она открыла фарфоровую коробочку, в которой лежали коричневые зерна.

— Это же просто кофе, — удивился Нур-Али.

— Солнце Йемена! — воскликнула женщина. — Я же сказала, что в моей лавке нет обычных вещей. Эта смесь кофейных зерен должна принести тебе любовь той, о ком ты мечтаешь.

— Но я не мечтаю ни о ком, — возразил юноша.

— Ты еще не знаешь ничего, а эти зерна уже знают, — не отступала арабка.

— Чего же ты хочешь за этот кофе? — равнодушно спросил Нур-Али.

— О, я уже знаю, что ты мне дашь…

И женщина указала на украшение, что Нур-Али носил на шее.

Но нет, он не мог его отдать. Это украшение, бирюзовый глаз, оправленный в серебро, амулет, защищающий от вредоносных чар, мать отдала ему перед самой своей смертью. «Никогда его не снимай, — сказала она, — и сможешь умереть честной смертью, в своей постели. Твой отец привез его из далекой страны. Пока этот глаз был с ним, никакая опасность не смогла его коснуться, он прошел сотни дорог и умер в своей постели, дома. И я тоже умираю в своей постели. Не снимай его никогда, сынок».

Нур-Али тогда подумал, что не очень-то весело звучат ее обещания, ибо он был молод, и умирать не хотел вовсе, где бы то ни было. Да и не считал он, что этот амулет так уж помог его родителям. По его мнению, и отец, и мать его не так долго пожили на этом свете, как хотелось бы ему, сыну. Но в голосе матери звучала мольба, словно эта вещь и впрямь могла защитить его от всех напастей.
— Нет, — сказал Нур-Али, — этот глаз я не могу отдать, ибо это благословение моей покойной матери.

Хозяйке лавки его ответ не понравился.

— Мне нужно только это, — упрямо сказала, касаясь голубого глаза, что висел на шее Нур-Али.

Палец ее был худой, черный от солнца, с кривым острым ногтем, больше похожим на коготь дикого зверя. Юноша невольно отпрянул.

— Я не беден, — сказал он, — и могу расплатиться золотом. Если твой товар, конечно, стоит этого.

— Мне не нужно твое золото, — прорычала арабка. — Я хочу это!

— Это всего лишь бирюза, не так уж много она стоит, но мне этот глаз дороже золота, ведь отец и мать держали его в руках, — сказал Нур-Али.

— Солнце Йемена! — воскликнула женщина. — Я угощу тебя этим кофе прямо сейчас, хоть и не в моих правилах отдавать товар, не дождавшись платы.

И сыпанула на свою темную узкую ладонь горсть коричневых зерен, смешанных с какими-то мелкими орешками. Ее мрачные глаза сверлили Нур-Али, пока она, звеня браслетами, вертела ручку старой медной мельницы.

Она поставила на огонь закопченную джезву, украшенную затейливым странным узором, и вскоре крошечная лавка наполнилась дивным, дурманным ароматом.

Нур-Али смотрел, как поднимается нежная коричневая пенка, как над джезвой завивается пар, густеет, рисует в воздухе причудливые узоры. Его ноздри трепетали, ощущая сладостный запах. Запах кофе? Это был запах прекрасных тайн, неизведанных стран, незнакомых плодов и цветов, самоцветных ожерелий и золота… Это был запах счастья. И в какой-то миг очарованный юноша осознал, что смотрит на прекрасный женский лик, нарисованный прямо в воздухе кофейным паром.

Он заворожено любовался этими небесными чертами. И вдруг почувствовал, что хозяйка дергает его за рукав. Перед ним стояла китайская чаша из полупрозрачного фарфора. Неужели он заснул в ожидании и видел все это во сне? Нур-Али выпил кофе, и вкус напитка был дивен и не поддавался описанию.

— Ну, так что? — спросила арабка. — Достоин мой товар твоего жалкого амулета? А ведь ты чуть было не отказался.

Юноша, не возражая более, снял с шеи бирюзовый глаз и отдал хозяйке.
Он отправился домой. Дивный запах кофе, казалось, преследовал его, вился вслед за ним, словно змея, выползая из-под красной двери с ручкой в виде крылатого льва. На развилке двух улиц какая-то необъяснимая сила повлекла его, заставив свернуть не туда. Он шел прочь от дома, углубляясь в лабиринт узких улочек, вопрошая себя, чего он ищет и куда идет. Меж тем стемнело. Он оказался в каком-то совершенно незнакомом месте. Пред ним был сад, обнесенный высокой оградой, в глубине его виднелся чей-то богатый дом. Слышался шум воды, кричали диковинные птицы. И тут раздалось звяканье колокольчика. По улице прямо к воротам шествовала вереница верблюдов.