Красный на удачу

Красный на удачу

Всего сто…три или четыре?... года прошло с тех пор, как они вместе с Утренней Радостью ели красные финики-ююба в саду. Цзаолэ сказала, что хочет изменить написание имени: «цзао» – утро заменить на «цзао» – финик. Звучит одинаково, только иероглифы разные.

Посмеялись, поболтали о чём-то маловажном. Оба чувствовали тогда стеснённость и смутную тоску: Цзаолэ переселилась в Нанкин, он приехал навестить её – в первый и последний раз. Южная Столица раздражала, и садик дома, в котором жила Цзаолэ, был единственным тихим местом, хотя Цзаолэ он не нравился – слишком простой и совсем крошечный.

От неё пахло людьми, мужчинами, и косметикой, но она всё равно была красивой и желанной, хотя и безнадёжно далёкой, словно он держал лодку за канат и надо было канат скорее забросить туда, отплывающим рыбакам. Или Цзаолэ держала такой канат, а он был лодкой?

– И Лян, это телефон старика Дэ, позвонишь ему, когда приедешь в город. Он расскажет, как добраться в ресторан, а может, и пошлёт кого-нибудь встретить тебя. Ты научился пользоваться мобильным?
Дух-змея качался перед ним в воздухе, медленно превращаясь в человека: голова и грудь уже были зрелого мужчины, а что ниже – ещё свивалось перламутровыми кольцами.

И Лян, уже полностью в человеческом обличье, мрачно застегнул купленную вчера синюю спортивную сумку и закинул её ремешок на плечо.
– Незачем он мне. Забыл, сколько мне лет? Я же знаю, что творится за тысячу ли вокруг.
– Не забыл, – вкрадчиво прошелестел дух и, сдерживая обиду на неблагодарность Ляна, пояснил: – Это ты понятия не имеешь, что творится в городе: там такие помехи – у всех телефоны, компьютеры, телевизоры… Ты будешь как слепой со своими лисьими замашками и без мобильника. Ладно, давай. Потом мне тоже позвонишь.
И Лян ушёл, не дождавшись, пока медлительный дух закончит превращение.


– Братец Лян! Братец Лян!
Лао Дэ на вокзал прислал молоденькую лисичку. Лет пятьдесят с хвостиком, не больше, только-только научилась превращаться в девушку и игрива, как весёлый котёнок. Она даже не чувствует, что ей следовало бы звать Ляна не «старшим братцем», а дядей. Ну, хорошо, допустим, его человеческое тело выглядит молодо, но неужели она не видит истинную сущность?.. Глянув на лисичку, он вздохнул: безнадёжно!
Лян не понимал современной, городской, молодёжи, – в них никакого чувства собственного достоинства, – но эта, несмотря на вульгарнейшие, с точки зрения тысячелетнего лиса, шорты и куцую курточку, была вполне милое и безобидное создание. «Наверное, ни одного человека ещё не съела», – снисходительно подумал Лян.
Лисичку звали Миньминь. «Для всех я – внучка Лао Дэ», – отрекомендовалась она, стремительно увлекая И Ляна по лестнице вниз, в подземку, откуда тяжёлой горячей струёй рвался в ноздри запах человеческих тел и металла.

Перед тем, как отправится в город, Лян зашёл в переулок Платанов в Междумирии, чтобы повидаться с Белым Лисом.
Старина Бай, покуривая трубочку, молчал-молчал, а потом вздохнул: «Надоело всё. И здесь скучно, и там, у людей, дрянь. Мельчает мир, брат…»
Лян знал, что Белый устал, он и сам чувствовал усталость, но и переселяться навсегда в мир духов ещё не решился. Пересидел в нём только лет двадцать, да и то постоянно совершал вылазки, чтобы спасти от уничтожения или забвения какую-нибудь редкую картину, книгу или старинную вещицу.
Лян в тайне надеялся услышать от Белого: мол, давай к нам, – хотелось не малодушно сбежать, а чтоб позвали всё-таки, – но ничего утешительного и в этот раз не услышал и, раздосадованный, пошёл покупать у торговца-краба спортивную сумку, которая бы выглядела, как человеческая, но вмещала бы весь необходимый скарб, поскольку лис твёрдо решил иметь как можно меньше современных человеческих вещей и обходиться своими, из мира духов.

Первые две недели выдались тяжёлыми для И Ляна, и больше даже не из-за дёрганой городской жизни и непривычной обстановки, а из-за его характера: приходилось быть в постоянном напряжении, чтобы не потерять лица перед всеми городскими, не выглядеть таким уж дремучим провинциалом.
Освоился с бытовой техникой он довольно быстро, к концу недели разобрался с ноутбуком, за четыре ночи смог научиться сносно ездить на мотоцикле, который получил вместе с новой работой.

Ресторанчик старика Дэ кормил, главным образом, оборотней и прочих нелюдей. Поскольку «белоручка» Лян в прежнее время не приспособился ни профессионально готовить, ни вести ресторанные дела, его взяли развозить еду клиентам.
Лян не оскорбился, да и старик Дэ приложил все усилия, чтобы новичок не чувствовал себя ущемлённым: «Тебе надо многому и быстро учиться. Для начала будешь учиться в нашей местной Адаптационной школе, потом выберешь, какое дело тебе больше нравится. Ну, чтобы не сильно от учёбы отвлекаться и город лучше узнать, и со многими нашими перезнакомиться, вот, значит, мы такую работу тебе и дадим».

Про «не сильно от учёбы отвлекаться» это он, конечно, слукавил. Но Лян, хоть и исподтишка кривился, понимал старика Дэ и даже где-то, в глубине души, слегка уважал этого болотного духа, не струсившего перед действительностью, мелиорацией, японцами, новыми общественными порядками, компьютерами и прочей техникой и не покидавшего человечьего мира всё последнее беспокойное столетие, даже тогда, когда они с Баем, обладающие куда большими силами, прятались в Междумирии.
К концу второй недели И Лян чувствовал себя уставшим и отупевшим настолько, что обрадовался выходным, возможности спать, есть, ни с кем не общаться, он даже мечтал ничего не читать и не учить, хотя внушительная стопка учебников из Адаптационной школы для духов и пыталась глухо внушать беспокойство из своего угла. И Лян прикрыл её чистыми рубашками, купленными в человеческом магазине.
К футболкам он относился презрительно, но и того взгляда Миньминь на свою одежду из мира духов, – отличную, между прочим, одежду, – забыть не мог. Пришлось таки покупать и носить человеческое.

Под рубашками куча учебников потеряла всю свою воинственность, и Лян провёл первый из двух выходных, данных ему стариком Дэ, как в раю.
Рай кончился, потому что испортился старый кондиционер. И Лян имел достаточно средств, чтобы снимать отдельную квартиру, однокомнатную, маленькую, неподалёку от ресторанчика Дэ. Кондиционер перестал работать, в бетонной норе стало совсем душно.
И Лян ночью ворочался и ворчал, как старый барсук, потом не выдержал и вышел на улицу. Он знал, что Миньминь ночью не спит, она часто ходит по ночам развлекаться и плясать, но звонить и спрашивать, где можно найти мастера по починке кондиционеров, не стал, гордость не позволила, отложил вопрос до встречи на работе.