Красота и гордость Летиции Панса или бедные тоже смеются

Глава 9, в которой описывается ночь, которая изменила всё, у всех, навсегда!

А наверху меж тем можно было услышать следующий диалог:

— Как красиво это звучит в оригинале! А как переводится? — восторженно спрашивал Тициан после того, как Летиция прочла ему один из гениальных опусов Сергея Шнурова.

— Ну, если передать общий смысл, — отвечала Летиция, — то это жизнеутверждающий монолог настоящего мачо. Лирический герой произведения отстаивает своё право на индивидуальность, право быть диким мужчиной. Здесь, по сути, говорится о том, что настоящий мужчина должен быть небрит, напорист и немного пьян.

— Ну, это не про меня, я в настоящие мужчины не гожусь. Даже имя у меня дурацкое!

— Нет, нет, что ты, у тебя прекрасное имя! Твои родители наверно долго его выбирали…   

— Куда там! Все было прозаичней некуда! Моя мамаша в который раз попыталась приобщить моего папашу к высокому искусству и показала ему альбом с репродукциями эпохи Возрождения. Ну, папаша увидел имя Тициан, его это как всегда прикололо, и он тоже решил приколоться.

— Но это же прекрасно, что тебя назвали именем великого художника! - продолжала восторгаться его именем Летиция.

— Не очень уж и прекрасно, все мое детство меня дразнили Титей!!!

— И меня тоже! — неожиданно воскликнула Летиция.

— Правда?!

— Да!

— Тогда ты меня понимаешь!!!

— Я люблю тебя!!! — воскликнули родственные души в один голос.

Далее диалогов не было, были действия, и какие действия! Они просто-таки набросились друг на друга! По прошествии пяти часов, в процессе осваивания 69ой, по счёту, позы Камасутры, у Летиции в первые за это время мелькнула мысль, а не много ли она позволила мужчине чуть ли не в первое свидание? Мысль помелькала, помелькала и исчезла. Началось осваивание 70ой позы[1].

Меж тем, на Рио-де-Педрейро спускалась ночь, и братья Хуарес решили пойти на дело. Они незаметно подобрались к единственному в городе дому с мезонином, предположили, что нужный им носитель (Летиция) нужного им объекта (бриллианта) может находится либо в комнате служанок, либо в комнате молодого хозяина. Вычислив нужные окна, братья решили разделиться. Перед началом операции Рикардо осмелился задать вопрос:

— А не глупо ли лезть в дом, полный народу?

— Еще глупее заявится к дону Адольфо с пустыми руками!

— Нас в полицию загребут!

— Лучше в полицию, чем на дно Амазонки!

— Ну, а почему тогда я должен лезть на второй этаж?

— Ты легче и проворнее!

— Да у меня в глазах окна двоятся…

— Лезь давай!

И Рикардо полез…

А вот здесь мы сделаем лирическое отступление, и расскажем, почему город Рио-де-Педрейро получил такую специфическую репутацию. Дело не в том, что там каждый второй мужик был неопределенной ориентации, а в том, что когда-то в этом городе образовалось первое в Бразилии шоу трансвеститов, которое, гастролируя по всей стране, ославило родной город таким вот образом. И именно в этот вечер легендарное шоу устраивало первое, после возвращения, представление на главных театральных подмостках города. Дон Педро, конечно же, забронировал места в первом ряду, но донна Марселина не пошла, у неё были более важные дела, Хулио Панса доходчиво объяснял ей, чем селёдка отличается от палтуса.

Виктория в этот вечер находилась в жуткой депрессии, и причины были. Дон Педро, как вы уже поняли, отправился на легендарное шоу, мюзикл «Гей, хлопцы!», поставленный по мотивам одноимённого романа известного украинского писателя-авангардиста Миколы Голубенко, он пропустить не мог. А её неоправдавшаяся надежда, Тициан, черт знает, чем занимался с этой мохноногой Летицией! Все мечты и чаянья рухнули, Виктория поняла, что, по сути, никому не нужна. Она переживала первый в своей жизни экзистенциальный кризис. А когда приходит экзистенциальный кризис, тут два выхода, либо в петлю, либо в новую жизнь. У нас, как вы понимаете, женский бразильский сериал, да и сами мы авторы добрые и всем хотим добра, поэтому Виктория выбрала второй вариант и рванула в сад. И там, на залитой серебряным светом луны поляне она познала, как это быть с мужчиной, который по-настоящему тебя любит[2].

Итак, что мы имеем на игральном поле.

Донна Альварес с доном Панса уединились в комнате дона Альвареса.

Сам дон Альварес отсутствовал.

Виктория познавала любовь в истинном смысле с Пабло.

Тициан с Летицией тоже познавали любовь и тоже в истинном её смысле.

Мари-Хуана вышла в Астрал, где познавала любовь к Богу.

Два вора - рецидивиста познавали искусство влезания в окна.

Сурис, как шпионка высокого уровня, составляла отчёт о том, кто, с кем и что познаёт. Естественно, она знала про злоумышленников и готовилась достойно их встретить. Она здраво прикинула, что Риккардо на второй этаж не долезет, а если и долезет, то ничего толкового сделать не сможет. Более-менее серьёзным противником ей казался Родриго. Сурис достала из-под подушки Летиции читателю уже хорошо известный, тот самый злосчастный пистолет ТТ и стала ждать нежданного гостя. Когда-то её звали Никита…[3]