Только сели, только принесли пиццу, и я вдохнула её волшебный аромат, только почувствовала как голодна, и наколола кусочек на вилку, как прямо над ухом услышала:
- Василиса, привет! А вы тут что отдыхаете? А я рядом проходила…
Я почувствовала, как внутри меня пробуждается что-то похожее на бабу-ягу или страшную, престрашную ведьму…
Олька!
Когда шла сюда, я позвонила ей, похвасталась, что иду в кафе, на свидание.
Я, медленно повернулась, вымученно скривила что-то похожее на улыбку, и посмотрела на Ольку взглядом голодного волка, который голоден на самом деле.
Она гадюка, расфуфырилась и надела своё самое обтягивающее платье. Слава богу, что я так и не успела ей сказать, то, что недавно вычитала в интернете, что мужчины терпеть не могут коричневый цвет. А платье как раз коричневое. В душе я хохотала. И злорадствовала. Если она и решила насолить мне, то не то выбрала платье.
- Здравствуйте, я - Ольга, - эта гадина, протянула свою тощую руку Тимофею, пожимая её он даже привстал.
И кажется, его не смутил даже коричневый, я сразу заметила, как он начал Ольку рассматривать.
- Присаживайтесь с нами, - как воспитанный человек предложил Тимофей.
Он же не знал, что она согласится, а не как воспитанный человек скажет – не буду вам мешать.
- Правда, спасибо, - эта маленькая дрянь, уселась на стул рядом со мной.
Нет, ну нормально? Подруга называется.
И во мне возникло желание, набросится и придушить Ольку, прямо на полу этого кафе.
- Конечно, присаживайтесь, - сказал Тимофей, - у нас тут как раз большая пицца, на всех хватит.
- Ой. Ну что вы, я на диете. Я такое не ем. И так в последнюю неделю сильно потолстела.
Вся магма, которая вот-вот изольётся из кратера вулкана, должна была поглотить Ольку и испепелись в одну секунду.
- А я люблю пиццу больше всего на свете, - сказала Маша и откусила кусок.
Хоть кто-то спас положение.
- Вы что в ней же столько калорий, в одном этом кусочке… - она показала на мою тарелку.
Я с силой наступила Ольке на ногу. Ещё в попытках повилять на её словесный поток, но видно, она уже вскочила на свою тему и понеслась.
Уныло я теребила несчастный кусок пиццы, в страхе взять второй, потому что теперь получается, что я много жру, а она вся такая воздушная, и ничего не ест.
А ведь я заказала не так много, чтобы Тимофей не подумал, что я много ем.
Но он прекрасно себя чувствовал и, слушая Ольку, даже забыл обо мне.
- Вот вы знаете, - рассказывала, думаю уже бывшая подруга, - у нас в семье, все очень худые. Конечно, это не очень хорошо…
Я провалилась в пространство непонимания и ощущения какой-то ноющей душевно боли.
Ну как так, разве в это можно поверить, чтобы собственная подруга так предала, и при этом ещё и унизила, потопталась…
Если бы не было Маши, я бы просто встала и ушла, так было мне всё это неприятно, но ради ребёнка я сидела и улыбалась, и строила из себя добрую воспитательницу Василису.
Эта гадина Олька, оттянула на себя всё внимание Тимоши, а я сижу как никто и зовут меня никак. Сижу, давлюсь пиццей, которая совсем не лезла мне в горло после всего сказанного.
Вечер был испорчен окончательно в тот момент, когда мы встали и я, как гора возвысилась над Олькой.
Всё, теперь можно только попрощаться и идти домой. Нет у меня больше жениха.
А он был?
Ну до того, как я сюда пришла я думала, что у меня есть парень.
Смешно звучит, но я так надеялась…
Хватит мечтать. Он такой же как и все, смотрит только на худых.