Крестоносцы Нового Иерусалима: Куда уходят Мастера

Глава 1: Не транком мы едины

Бездна мерцала вдалеке. Бездна угрожающе молчала. Бездна приближалась…

- Проходи Друг мой не бойся, рад видеть тебя. Здесь все и вся рады тебе, знай это. Теперь я всегда буду с тобой»… - послышалось откуда-то издалека.

Все пространство как будто на мгновение резко сжалось и куда-то испарилось, оставив после себя лишь… пустоту?! А потом, ударил свет! Столь яркий, что казалось бы, он как молниеносная стрела вонзился в невообразимо густое и непроглядное царство тьмы и мрака, что явилось, словно извечный кошмар, так же быстро, как и растворилось в море сияющего океана, переливающегося всеми возможными цветами, в самых невероятных формах и комбинациях.

Он жестко и стремительно врезался прямо в сплошную черную массу, рубя, кромсая и быстро растворяя ее в собственных лучистых объятиях, отчего весь горизонт, какой только можно было разглядеть сливался в сплошную Вселенную белого, столь ужасающе глубокого, но в тоже самое время, невообразимо родного света.

Он завораживал и очаровывал, магически пленил своей простотой и загадочность, не позволяя, при всем при этом, даже сдвинуться с места, хотя кто может с достоверной точностью сказать вам, стоите вы или летите, в мире, являющем собой, кажется, истинную и до невозможности неподдельную бесконечность. На мгновение свет, кажется, исчез, как будто бы он не был более нужен, являясь лишь орудием неведомого нам Творца, но ничто не низвергнулось в Бездну, не растаяло в пепельно-черном мареве, лишь, возможно, на какую-нибудь сотую долю секунду слегка угасло, только для того, чтобы в следующее же мгновение, разгореться с еще большей, не поддающийся описанию, Силе, увлекающей тебя за собой в, игриво переливающуюся светом, манящую даль.

Каждое мгновение, делало этот Мир другим, и если вначале эта маленькая, а может и невообразимо огромная Вселенная представляла из себя сплошную субстанцию легкого, воздушного как перышко и яростного, стремительного как орел света, то слегка угаснув и опять разгоревшись, свет и вовсе окончательно куда-то исчез, при этом не оставив не малейшего шанса тьме отвоевать потерянные земли. Пропали играющие багряно-желтые лучи, пропало волшебное переливание и манящие узоры, вырисовывающиеся вдали.

Растворился не только свет и тьма, пропало абсолютно все и осталось только Нечто. Нечто светилось, мерцало, играло само с собой и переливалось, так, словно все вездесущее нашего Мира собралось здесь, чтобы вобрав в себя все, чем наполнено наше пространство, выплеснуть все мысли, образы и эмоции на этом прекрасном и таком не естественном бал-маскараде, таком знакомом и, в тоже самое время, чужом - карнавале бытия.

Наконец представление понемногу стало утихать. Волны непонятного нам Всего, разбившись о незримые скалы вновь распластались на такой же невидимой поверхности в виде мириадов цветов, оттенков, форм и узоров, что спокойно колыхались под едва слышные звуки земного морского бриза. Все окружающее, вдруг, совершенно незаметно превратилось в какую-то чарующую, знакомую глазу, родную картину.

В центре, в виде мерцающего и блистающего под лучами невидимого солнца полотна располагался причудливый островок всеобъемлющей белизны, обрамленной тонкой искрящийся лентой из небесно-голубых потоков. Вокруг же, устремляясь к такому неясному, но все-таки несколько различимому горизонту неслась огромная широкая река, какой, пожалуй, не доводилось никому встречать на всем белом свете.

Ее волны были удивительны в своем буйстве света, столь разнообразного и неповторимого в своем великолепии. В эту реку, как в потоки времени, стекалось множество более или менее маленьких и больших ручейков, каждый из которых был удивителен и неподражаем в своем блестящем лоске и цвете. У кого-то это был яркое, манящее своей уютностью, журчание, с максимально большими, насколько это возможно волнами.

Они вздымались над водяной гладью и бегло оглядевшись по сторонам обрушивались ровно туда же, откуда явились, рожденные по воле своего Создателя, при этом обладая, всего лишь, бледноватым, еле различимым цветом, который был скорее похож на грубое нагромождение различных, никак не сочетающихся друг с другом полос, пятен и едва ли различимых точек в общей массе уносящегося неизведанными Силами полотна.

В тоже самое время, другие ручейки и речушки текли медленно и еле заметно, казалось бы, будучи вырванными из общего потока, стремительно несущихся на встречу судьбе собратьев. Не смотря на все это, они были расписаны божественными узорами и имели восхитительные формы, в виде размеренно петляющих русел, всюду побывавших, но нигде не угасших, в противовес прямым, невзрачным путям своих многочисленных товарищей.

И что, по настоящему, бросалось у них в глаза, так это цвет. Он был настолько ярким, сочным и живым, но при всем при том, таким незаметным, что было сложно оторвать от него глаз, где-то в глубинах полсознания, боясь самому себе признаться, что он вот-вот может исчезнуть и раствориться. Возможно даже, просто сгинуть в этой гуще таких равнозначных, но при этом, настолько непохожих друг на друга путей.

- Теперь ты свободен Друг! Можешь идти не опасаясь, здесь нет угрозы, нету зла мира твоего, он исчез, низверг я его обратно в Бездну, никто больше не таиться во тьме, никто! Тьма уничтожена! Иди ко мне, я проведу тебя сквозь ночи грез, развеяв пелену твоего страха, мы пойдем навстречу истинному Свету, и он тебя освободит! - донеслось уже, кажется, совсем рядом.

Где-то между островком и горизонтом пространство затрепетало и расплывшись, а затем и расколовшись на множество маленьких осколков, явило Другу новое видение. Перед ним предстал с, в буквальном смысле, распростертыми объятиями старец в белом балахоне, с блистающей, как утренняя заря, венцом, в центре которого блистал камень.