Кройц- аптека

Кройц- аптека

 С каждым днём хорошеет Калининград. Растут новые дома, одетые в бетон и стекло. Расширяются улицы и проспекты. Старые немецкие дома примеряют новую модную «одежонку» на старые, пропитанные историей камни. Лишь для одного дома будто застыло время. Если вы будете в Калининграде, вам обязательно покажут долгострой отметивший четвертьвековой юбилей - Дом Советов. От него пройдите до улицы «9 апреля», потом поверните на улицу «Фрунзе». Ещё немного вперёд и вы увидите здание Кройц-аптеки. Старого немецкого дома торчащего, словно гнилой зуб во рту старика, среди унылых пятиэтажек 60х «годов рождения». У него нет крыши и перекрытий. Как нет и двух стен. Но, здание стоит. Его не реставрируют и не сносят. Почему? Никто не знает. Смутно говорят о каком то проклятии. Говорят, если в абсолютное полнолуние долго-долго смотреть на дом, то можно увидеть у входа неясный силуэт молодого человека, а в окне на втором этаже силуэт женщины – его матери…

- Йози, вставай. Пора на работу. Начальство не любит, когда опаздывают.

- Господи, мама, сколько можно говорить, что на работу можно приходить и за пять минут до начала, а не за полчаса. Вначале будильник, потом ты.

- Не капризничай. Если бы ты не засиделся вчера до поздна с фрау Лоттой, сегодня встал бы нормально.

Такой диалог имел место каждое утро понедельника, в маленькой квартирке, на втором этаже, над аптекой, дома, что располагался по Кенигштрассе, в Кенигсберге. Потом был утренний кофе с булочкой, маслом и яблочным джемом. Потом одевание малыша Йозефа (ничего себе малыш - 30 лет). «Закутай получше шею, сынок. Август заканчивается, а у тебя горло всегда простужалось.» «Смотри, не задерживайся после работы, я буду скучать.»

Бедная мама – думал «малыш Йозеф», резво сбегая по ступенькам, - как не стало папы, так от её опеки никуда не скрыться. Вечно, кормит меня, будто я только что из «трудового лагеря», одевает, будто я – пятилетний. Знакомит с глупыми дочерьми своих подруг, а умницу Лотту просто на дух не переносит. Он оглянулся. В окне над аптекой виден был силуэт мамы. Помахал в ответ рукой и скорым шагом двинулся к Кнапхофу. Сегодня время есть. Можно и пешком пройтись. Ну, его – этот трамвай! Даже обычная кенигсбергская погода не могла погасить приподнятого настроения. Эй вы, тучи! Вам не закрыть сияния Лотты! Морось, что готовится пеленой закрыть островерхие крыши домов! Тебе не смыть тот великий след в истории, что оставит после себя Йозеф Пульке. Свежевымытая брусчатка, тёплый ветерок, нарядные прохожие, все завидуют ему и радуются за него. Жизнь прекрасна! Ах, работа! Находясь вне её стен, гордился молчаливой гордостью. Никто не должен знать, где он работает и чем занимается, даже мама и Лотта.

Но, на работе настроение менялось. Темноватое полуподвальное помещение наводило тоску и уныние. Спасение было одно – углубиться, закопаться в бумаги. Факты, только факты. Систематизация, анализ прогноз - вот кредо его работы. Внезапно некое чувство овладело им. Ему захотелось поворчать вслух, как делал это дядюшка Вилли. Дядюшку Вилли боялись и уважали все. Именно он после скоропостижной и необъяснимой смерти отца, взял на себя заботу о семье своего брата Ирвина Пульке. Именно он в 1922 году вступил в СА, разглядев в штурмовых отрядах «силу Германии». Именно он, в 1933 году пробился в СС поняв, что это «совесть Германии», а 30 июня 1934 года, в «Ночь длинных ножей» в упоении расстреливал своих бывших однопартийцев, «предавших Германию и фюрера». Именно после той «ночи», дядюшка Вилли, с кем то посидел в пивной, с кем то пошептался, попал на приём к кому то и семью Пульке навестил молоденький унтерштурмфюрер и предложил пройти собеседование. С того дня Йозеф и работает на Кнайпхофе в лаборатории Кенигсберг -13.

Что ж, в кабинете всё равно никого нет. Можно и поворчать о том, что большая половина лаборатории, дармоеды и очковтиратели. Прикрываются древними рунами и делают вид, что руны работают. При этом занимают не маленькие посты и получают хорошие деньги. Настоящая работа только в их отделе. Инопланетяне – вот ключ к реальному могуществу Германии. Только неизвестные доселе технологии дадут стране фору невиданных масштабов в сравнении с другими государствами. А вызывать джина из бутылки или дьявола из пробирки, пфуй, смешно. Как можно вызвать то, чего не существует? Они хотят бродить по параллельным измерениям, как по собственным подвалам. Спустился по лестнице, поднялся и ты уже в спальне «Дядюшки Джо» или «Бленхеймской Крысы». Пиф, паф – и нет ни одного, ни другого. Красота!

- Так Вы всерьёз полагаете, что дьявола не существует?

- Конечно! – ответил Йозеф и ошеломлённо обернулся. – Вы кто?

Только что в кабинете никого не было. Сейчас в кресле в углу кабинета, непринуждённо закинув ногу на ногу сидел обергрупенфюрер играя серебряным жезлом.

- Можете звать меня просто – her Woland, а Вы зря так думаете о своих соратниках. Это они просили меня придти, я и пришёл. Моё присутствие – это может являться доказательством?

- Доказательством чего?

- Ну, того, что дьявол существует.

- Не уверен. А, вообще то Вам не сюда, это по коридору на …

- Да, знаю, я, знаю. Вы не поверили мне. А мне было интересно посмотреть на людей в нынешнем времени. Да, увы, люди ничуть не изменились. Лицемерие, жадность, приспособленчество. Неверие в реальность.

- Это в какую реальность?

- В происходящую, милый Йозеф. Несколько лет назад у меня уже был подобный разговор с геноссе Берлиозом в Москве …

- Берлиоз – француз и умер в прошлом веке.

- Да нет, это другой Берлиоз. Тот тоже не верил в реальность. А поверил только тогда, когда ему отрезали голову. Всё же прав был Га-Ноцри, люди не умеют видеть очевидного, слышать громкого. Некий господин даже взялся описать ту историю. И что же? Когда я заглянул в рукопись, ужаснулся. Там было не более 19,5% правды. Пришлось вмешиваться. Автор переписывал работу несколько раз. В итоге появился более-менее сносный материал. И не смотрите на меня будто я – приведение. Вам ещё суждено будет самому попробовать это амплуа. Вас смущает мой вид? Пожалуйста.