Крошечка-Уошечка

7 - 8

VII.

– Кхе-кхе! – кашляет старый дяденька. Вот, бедненький – продуло! А то! На наших площадках всегда – сквозняки. А потом, как факт – задохлики!

А я говорю:

– А у нас газу нету. У нас отрезано. Только свет. Мы на свету жарим. И в печи.

А он хрипит:

– Печь покажи!.. Ты одна, что ли, дома!

А я говорю:

– Да.

И вдруг думаю: «А если «да» – то где Светка?»

Пошел он мимо разных дверей, как локомотив – ту-ту!

Только он – одним составом. И не «ту-ту», а «кхе-кхе»...

Пришел на кухню.

Жанка как-то сказала: все трудаки – тупые, всё-то им объяснять надо!

Ну, я и объясняю:

– Это у нас потому такая кухня широкая, что мы ее из двух соединили!

А он, тупо:

– А-а?..

И монтировкой покручивает. Того гляди руку вывихнет! Рука худая, монтировка – нет! Вот дурак-то!

– А так, – бубню, и ручками вокруг вожу. Для демонстрации. – Две квартиры было. Мы их спаяли. Стала одна, но маленько больше...

Вылупился, будто я ему сказку травлю! Во тупой!

– Богатые, поди, – говорит, – раз квартиры соединяете!

– Не, – отвечаю. – Не очень. Не совсем нищие как бы. Типа деньги есть. Только мы их не видим.

А у дядьки глаза на лоб:

– А кто видит? Где у вас сбережения?

Ох! Нажал, гад, на больную кнопку! Плевать мне теперь, что он – задохлик! Так ему и надо, сквозняками в дышло!

– Нету у нас сбережений, – говорю. А сама пИсать хочу от досады. Дурак такой, расстроил! – Не сберегаются. Все на Леську, Тоську и Моську идут! Не... И на Зоську-магичку, сказать хочу! Моськи у нас нет, только Фроська... Но она прячется, потому как больная очень – я ее споила!..

– Я так понял, много вас тут живет, – как-то вяло шепчет дядька. И монтировку на пол кладет. Видать, руку отдержал! – И где Фроська прячется? Сильно пьяная?

– А то! В стельку пьяная! – Мнусь с ноги на ногу. В туалет охота, а гостя бросать жаль. Еще кашлем подавится! Собирай после кишки мертвяка на мытом полу! Опять пол мыть, что ли?! – Ее типа откачали! А как домой пришла – все одно заснула. Дрыхнет теперь. Как сурок...

– Ну-ну... – бурчит дядька. А сам все ходит, газ ищет. Не верит, что нету у нас газу!

Ну и че нашел? Печь-электричку нашел. Плитку на свету нашел. Камин ненастоящий. Там лампочки горят. Как будто огонь. Папкина игрушка. Как выпьет – сидит и на огонь смотрит. И всегда шепчет: «Эх, жизнЯ, жизня!.. И бабло стучу – а щастье мимо!..» Как попугай! Бутылка джина – и одно и то же. Заговорила его Моська – не иначе!

А дядька ходил-ходил. Газу не нашел. Повеселел резко! Видать то повеселел, что бумажку чиркать про газ не надо. Кому охота лишнее писать! Они ж, газовщики – маются, ручками древними на живой бумажке пишут! Пора б им на обход компы давать!

И спрашивает вдруг:

– А твои, крошка, скоро придут?

И откуда узнал, что я – крошка?! Странно даже!

– Не... Не... – Жмусь я уже. Ой, думаю, не могу, в туалет хочу! Отправить гостя надо! – Не скоро. Вы не ждите! Идите пока! Газу все одно нет. А со света типа не вам прибыль...

Он как обрадовался! Что, значит, вольным стал!

И вдруг ка-а-ак схватит меня за грудкИ. Аж халат треснул!

И морда стала, как у монстра из «Гримм» – типа Волк-оборотень. А я, выходит, Шапка Красная!

Я перепужалась и ору:

– Фроська-а! Режу-у-ут!

А Волк хрипит:

– Она же пьяная, че зря горло рвать! Дай поцелую! Мож, и живой оставлю!

А у меня сердце – без баланса! Оно типа в пятки падало, но в коленке застряло. И там: резь-резь. Больно! Я ногой дернула – а дядька вдруг отлетел! Сидит на заду под плиткой и кашляет.

– Ну, стерва, – шипит, – эт тебе боком выйдет!

И к монтировке тянется.

И тут меня мысля озарила! Это ж бандит! Типа в фильмах про новости!

И ноги сами меня в коридор вынесли! И на площадку, и на улицу!..

Выскочила, отдышалась. И на весь дом ору со двора.

– У меня в квартире мужик из кино! Оборотень! Убить хочет!

Вдруг гляжу – рядом Светка стоит. И говорит спокойненько:

– Не понти, Оль! Какой оборотень! Обычный жуль! Я уже ментов вызвала...

Но менты не успели.

Оборотень опять мужиком стал – и из подъезда выскочил. Нормальный совсем. Даже без монтировки.

Я за Светку ухватилась. А она говорит:

– Не дрожи, дура. Он сам боится!