Крошечка-Уошечка

15

   XV.

   Вот чё вы думаете, болеть легко? Неа?

   Ну да – угрюмо! Угу...

   И тельце хрустит, и знобит еще, и ушки ломит... И во-о-обще – как-то типа облома...

   Я вот думаю: грипп – он, хотя Моська и спорит, всё одно – на гриб похож. Тока на ядовитый маленько. Типа гриб съел – и тошнит, и звон всюду, и под капельницу надо к белым халатиках.

   Я один раз была. После грибов-то. Когда маленькая-премаленькая у дальней родни консервашек наелась. Махоньких, склизких. Маслята какие-то вроде. Жирные потому как.

   И Тоська – со мной. Потому как мы с ней одни всю банку снямали. Втихаря.

   Нам ее вылить в унитаз поручили. А мы подумали: чё ж так круто сразу? Кому пузырьки мешают?! Отпукаем их опосля! Ан, нет! Не отпукалось!

   И промывали нам пузеля. И хреньки от капельницы вставляли – куда надобно.

   Тоська ныла потом. Мол, затискали нас! И так бы, мол, оклемались.

   Ну, не знаю... Врачам-то – виднее, как людям оклёмываться. Над унитазом или в больничке...

   А капельница мне понравилась. Потому как звучит хорошо – как дождик и как капЕль от сосулек.

   Я как-то сосульку, кстати, ссосала. Прям как леденчик сахарный – сось-сось!..

   Цыгане, знаете, петушков таких красненьких и заек желтеньких продают...

   Не, не сосульки, леденчики, понятное дело. Сосульки только на елку продают, но их соси не соси – не растают. Игрушки ведь! Елочные притом.

   А я натуральную сосульку, значит, засосала до последней капельки. И слегла тогда – как блин, пластом. И лежала, глазишки свои бессильно закрывши. Типа – всё.

   Тоська тогда с перепугу сразу Жанке всё ка-ак сказала! Начисто сдала!

   И про сосульку сказала. И про то, што Уошка, мол, еще одну слопать хотела, но она, Тоська, меня на этом уже домой потащила – типа, хватит гулять, мультяшка скоро!

   А Жанка вусмерть перепугалась. Она, как потом стало ясно, решила, што я нафиг кишки потравила. Типа сосулька грязная – и от того как бы зело вредная. Как Шапокляк. Угу.

   Вот не смешно? Што ж я, идиотина полная – с полу сосульку брать?! Типа – упала, а потом... Я с карнизика сорвала, сразу в чистом откАпанье.

   Но Жанка все одно меня тогда залечила. И в «скорую» звонила, и охала-ахала. И потом меня бульоном курячьим донимала – пей да пей, дурёшка! А не то – не встанешь!..

   Но сосулька была не вредная, а просто – холодная. Никаких там червяшек микробных врачишки во мне не нашли. А нашли только ангину и плюс сорок градусов.

   Вот, где у природы логика?! Если сильно холодное съешь – станешь сильно горячим. А потом обратно остынешь. Тока уже насовсем. С крантами. Ежели, ясно, врачишек рядом не окажется...

   Нету тут логики, я так считаю. И даж не спорьте!..

   Ну так, я о чем? А, да!..

   Бульон – слово хорошее, потому как он булькает, а эт, я вам скажу, – интересно.

   Я с Леськой завсегда летом от лука зеленого стебельков наломаю. Трубочек из них понаделаем. И пыхтим – то в себя, то обратно. Чай там или кофе даже.

   Да нефиг меня учить! Я и без вас знаю, про – из пластика. Но они ж, трубки те, – не вкусные! А лук – он игривый, щипучий даже бывает. А бывает – и нет, еле-еле вкус на языке лежит. Жанка говорит, это если – не там вырос. Мол, деревенский – завсегда остёр, а городской – мягкий. Потому как в деревне – всё круче.

   Ну, не знаю... Если на слух, то «де-рев-ня» куда как помягче звучит, нежель «го-род». Город – он ведь как боец звучит. А деревня – как лес, деревьями типа пахнет. По-доброму, листьями там. Пыльцой даже. Если деревья те – в цвету как бы.

   Но, видать, Жанка втай считает, што даж, если и лесом, то – в бревнах.

   Я ее, кстати, спросила. Она хмыкнула. Но врать не стала. Типа согласилась, значит...

   Так я о гриппе том, наглом...

   Болела я им цельную неделю. Не сорока градусами, по-щастью. Тока в радиусе тридцати восьми. Но тож – погано было, типа поганок обожралась. Мутило вовсю.

   Хотя Моська-вредюжка спорит. Шипит, што на Уошу, мол, одной поганки хватило б, што б о гриппе не ныть...

   Но я Владику нажаловалась. Она и притихла. Дала мне дальше ныть вовсю. А то!..

   Он у меня заботливый дюже. Даж больше Фроськи. Хотя та тож меня жалела очень. И всё на грудь лезла лапками. Лечь и помочь типа лаской. Мя-я-ву! И лапкой – тык-тык тихонько...

   А принц мой сперва мне на дом врача за шкирку притащил. Не-е, не шучу. Реально. Прям втащил и говорит: «Ну, кореш, не поставишь Ольку на ноги – сам сляжешь!»

   Я сперва даже удивилась. Врачишки ведь, хотя людей и лечат, но хамств ихних над собой не любят – и могут за то разобидеться и даж, Жанка говорит, нафиг угробить.

   А тот – нет. Мягонько так меня ощупал – лоб, за ушами. Грудь послушал холодными такими финтилЮшками на проводках к наушникам. И, как по чину: «Язык покажи, Оля!»

   А сам врач, как мы с Владиком, совсем молодой почти. И глаза такие – добрющие, как у кокерёнка-щенёнка. Собачка такая – всегда добрая. У нашего соседа есть. Рыжая еще.