Кровь Грозного Бога

Пролог

Сны тех, чья кровь зелёного цвета — хитрое дело. Любая приснившаяся ерунда может быть пророчеством о судьбах мира, раскрытием тайн прошлого или вестью иных миров. А может не значить ничего и даже меньше. Это дело такое. Непредсказуемое.

Сегодня мне снились слепые дварфы — покровители мастеров артефактов, что стучали пальцами-молотками по наковальне. Они трудились, ковали некий артефакт, похожий на жезл из света. Просто отрезок лунного света на избитой поверхности металла. И кто придумал резать свет кусками? Чудеса!

Ещё мне снилось падение без конца, падение, подобное полёту снежинки в темноте. Вот только без снежинки, в месте, где нет верха, низа, никакой снежинки и никакой темноты. Ерунда.

Затем мне снился огромный трёхглавый пёс, трепавший явно артефактного вида перчатку, чью силу я почувствовал, даже не понимая её предназначения. Мелькали свет и тьма, и тени. Ведьма в красном и минотавр, человек из стали, псеглавец, толстый монах и длинный мудрец — уйма несуразных образов.

М-да… Открыв глаза, я вздохнул: сколько же мне предстоит писанины! Эх. Ну правила есть правила. Если уж магистр не будет их исполнять, то что требовать с других? Каждый сон мага должен быть записан и передан толкователям. Зря у нас их, что ли их целая орава?

Я встал. Потянулся до хруста. Старость она такая — не радость. Всю последнюю неделю ныл зуб, и болело правое запястье. Хорошо, что я левша. Поясница, колени — все по мелочи, как всегда. Вырывать тот зуб я, надо сказать, боялся. Ну его, потерплю ещё. А там уж пойду сдаваться на милость господ-лекарей.

Встал на колени и оперся на табурет. Помолился.

Долго не мог встать, собираясь с духом. Как же оно всё надоело! Слов таких нет. Развалина. Собраться. Надо собраться с духом и поднять своё тело. Одеться в одежду Магистра, причесаться, а затем можно будет позвать келейника. Нечего ему видеть меня совсем уж таким. Таким слабым. А впереди целый день, расписанный по минутам. От меня многого ждут, а я способен только что ногами перебирать и подписывать бумаги. Смешно. В юности я думал, что тяжело носить бревна, проводить сутки на ногах. Нет, это тогда было легко.

Сейчас все стало тяжёлым. Самая печаль моя в том, что знаю, что память моя меня подводит. Без своих записей я не вспомню и того, что было неделю назад. Да, это самое плохое. Ладно, старик, отдышался — вставай.

И я встал, оделся. Надел на своё лицо высокомерно-величественное выражение. Глянул в зеркало. Нахмурил сильнее брови — сойдёт.

Позвонил в колокольчик. И тут же крикнул: "Мартин, где ты?!" Оценил свой голос — скрипучий, ехидный голос вредного старикашки с провинциальным выговором. Именно то, что нужно! За свою долгую жизнь я хорошо вжился в свою роль недалёкого пакостного старика с огромным самомнением.

Пусть не расслабляется! Парень он хороший, но с ленцой.

Мартин вошёл почти сразу. Неужели сегодня встал раньше меня? Или не ложился и играл всю ночь в кости?

— Ваше высоко... — начал келейник.

— Принеси мне писчий прибор, — оборвал я парня.

— Слушаюсь.

— И скажи секретарю, чтобы отменил всех посетителей сегодня — я буду очень занят. Завтрак подай сам. Сюда, — Мартин посмотрел удивлённо, но поклонившись, ушёл.

Я выдохнул и развалился в кресле. Да. Устрою себе день отдыха. Вот только запишу сон.

Мартин принёс две чернильницы, флаконы с красными и чёрными чернилами, песочницу, перо и стопку бумаги. Ушёл выполнить поручение.

Я достал свой сонник — пухлую зелёную книжицу и как мог точно изложил сон.
Отложив сонник, я задумался.

Решиться? Ладно, немного можно будет и записать. Потом захочу и брошу. Не стану. Трепет, что я испытывал перед листом чистой бумаги отступил, утешенный моим "брошу" - себя иногда тоже надо уметь провести, обмануть, объегорить. Я взял перо и стал очинивать его ножиком.

Больно! Нож, сорвавшись, рассёк подушечку среднего пальца правой руки. «Раззява старая!» — выругался я. Кровь обильно сочилась из пореза. Правильная кровь — зелёная, как трава кипрея. Кровь, наполненная силой. Почему-то я думал, что она должна быть жёлтой. Но нет! Я ещё ого-го! Такую кровь расточать — большой грех перед Грозным богом. Я держал кровь над чернильницей с чёрной краской, пока рана не затянулась под действием целебного артефакта.

Крови вытекло прилично. Теперь эти чернила — в своём роде сами артефакт. Ну а что? Есть базис, есть сангвина. Нет только формы. Ну ничего, будет и форма. Я посмеялся над своей незамысловатой шуткой. Никогда не был силен в юморе.

Самое время решиться доверить бумаге самое важное: свою жизнь, свою память. Очень скоро она ослабеет настолько, что я и имя-то своё вспоминать буду с трудом.

Я пододвинул стопку бумаги, окунул перо в свою кровь, ставшую чернилами, опять усмехнулся. Надо начать с чего-то. С чего начинают люди? С начала. Нащупать начало своей истории было сложно. Где оно, то начало? Инициация? История с покушением на императора? Нет. Сейчас не разобраться. Мне нужно записать свою жизнь ещё и потому, что меня по ней вёл Грозный бог, а не мои собственные хотелки. А его желания мне не понять. Но, может быть, изложив на бумаге свой жизненный путь, я смогу хоть на каплю понять, в чём был смысл всего этого.

Пришёл Мартин и поставил завтрак на стол. Я отодвинул его в сторону — нельзя. Лучше начать скорее. Иначе я отвлекусь, потеряю решимость, никогда не начну. Это трудно — пережить заново. Паскудных вещей в мой жизни хватало, и решиться опять всё вспоминать — это подвиг.

Я прекратил думать. Взял верхний лист и написал: "Глава первая"

Я родился в небольшой деревне Драконий хвост, что во владении...