Кровавый Бог

Кровавый Бог

Ненавижу свой клан, который продает дочь, прельстившись золотым металлом!

Ненавижу традиции клана, в котором я родилась, и живу только для того, чтобы быть жрицей!

Ненавижу себя, за слабость, впервые что нет тотема!

Ненавижу свой дар жрицы!

Ненавижу все эти побоища, призванные усладить пролитой кровью чертово божество, и тех, кто беспрекословно идет на бойню, исход которой давно предопределен!

Именно так я думала, глядя из окна своей башни на снующих внизу мужчин и женщин, обустраивающих центральную площадь для завтрашних игрищ, при этом осознавая свою никчемность и беспомощность. Завтра меня преподнесут в качестве награды победителю боев, которым должен стать самый достойный, а на самом деле станет самый жалкий и мерзкий из всех, кого я только знала, — сын вождя Ферис.

Все это я узнала случайно, когда навещала свою маму. Жрице бога дозволяется попрощаться с семьей перед тем, как ее увозят на праздник, после она остается в клане своего мужа навсегда.

— Жалко Мирку, — подходя к конюшне, услышала голос нашей знахарки и решила остановиться за углом дома, послушать причину непонятной жалости. Жриц никто не жалел, наоборот, это было весьма почетно, если в семье рождалась одаренная.

— Бедная, ее продали Ферису, сыну вождя из соседнего клана, — согласился с ней вторил наш конюх. — И ладно бы парень нормальный, а так пропадет девка, — сплюнул он.

— Интересно, сколько золота ему пришлось отвалить, чтобы наш вождь согласился? — жадно интересовалась баба.

— Да много ли, — хмыкнул конюх. — Кто заступится-то? Отец еще лет пять, как помер, сама помнишь, загрызли бедного на охоте. А братьев нет, вот и некому заступиться за Мирочку нашу, — сетовал он.

От услышанного колени подогнулись, и я чуть не упала, вовремя схватилась одной рукой за угол дома, второй зажала себе рот.

«Не может быть, это не правда!», — кричала я душой, а по щекам катились слезы.

Фериса я знала с самого детства, уже тогда он был странным, без жалости сворачивал головы животным и издевался над младшими ребятами. Ему все сходило с рук, как сыну вожака, что не могло не дать свои плоды. С возрастом все стало хуже: он слыл не самым сильным воином, но обожающим пытки, его остерегались все. Он наслаждался своей безнаказанностью не только в боях, но и измываясь над слабыми. Все женщины, знавшие его, либо умирали от полученных травм, либо заканчивали жизнь самоубийством, не страшась даже гнева нашего покровителя — Кровавого Бога.

И вот теперь я поняла, отчего мама так сильно плакала и просила прощения, а ведь она всегда гордилась дочкой жрицей.

Не помню, как вышла из-за дома, как подошла к повозке, на которую помог залезть тот самый конюх, и как везли в главный храм. Бежать было не куда, да и куда бежать жрице, которую всю жизнь только и учили таинству наслаждений. Как сказал старик, помощи ждать не откуда, друзья могли вступиться за меня, но еще не достигли благословения Кровавого Бога. А женщина вообще не имеет права голоса, если у нее нет тотема, а у мамы не было.

После приезда проводили в комнату, где, сначала умыв и растерев благовониями, меня облачили в традиционный наряд жрицы: юбку, состоящую сплошь из кожаных ремешков, на которые нанизаны всевозможные бусины, что при каждом движении мелодично звучат, и лиф, расшитый бусами. На каждую руку надели несколько браслетов, ноги остались босые, как требовали обычаи. Мои длинные черные волосы собрали в высокий хвост, обнажая изящный изгиб шеи. Я хорошо знала этот наряд, неоднократно проходила мимо него восхищаясь его красотой и мечтала наконец одеть его. Но сегодня когда мечта сбылась он ощущается неподьемными оковами на пути к неминуемому концу. Даже в зеркало смотреть не стала, ощущая жгучее отвращение к наряду.

После меня оставили одну, и до захода солнца я стояла у окна, проклиная свою судьбу. В наступивших сумерках пришли храмовницы, чтобы отвести в зал, в котором стоит алтарь нашего покровителя, и я, как жрица, обязана провести ночь очищения перед тем, как меня отдадут Ферису.

Оказавшись в зале, дождалась, когда запрут двери в священный зал, и тогда я обрушила весь свой гнев, обиду, негодование и жалось к себе на статую того, кого боготворила всю свою жизнь. С тех пор, как во мне открылся дар жрицы, дар дарить мужчине небывалую силу на поле боя после того как тот разделит со мной ложе.

Таких, как я, мало. И за право обладать жрицей воин должен доказать, что он достоин ее. Поэтому, когда жрица достигает совершеннолетия, устраивают священные бои во славу Кровавого Бога. По легенде сам Кровавый Бог в финале сражается с претендентом и сам определяет достоин ли воин его девы.

После того как сил плакать не осталось, я горько усмехнулась:

«Теперь-то я знаю, как именно проходят бои, и кто победит»

Сама не заметила, как уснула. Мне снился сон, где я лежу на алтаре, а по коже теплом разливается нега, которую дарят прикосновения мужчины, сидящего рядом со мной. Его лица я не вижу, его скрывают длинные распущенные волосы, такие черные и гладкие, что отражают огонь свечей, установленных у алтаря. Насколько удается рассмотреть его из-за полуопущенных ресниц — это воин, тотем тигра на плече подтверждает мои мысли, но раньше я не видела его.

— Кто ты? — голос не слушается, руки мужчины поднимаются выше и уже рисуют затейливые узоры на внутренней стороне бедра.

— Разве это так важно? — голос его мягкий, бархатный такой же тягучий, как его ласки и движения рук. Мое тело отзывается на его прикосновения, разжигая огонь желания.

— Нет, — улыбаюсь я, радуясь, что теперь мой дар не достанется Ферису, и сама подставляю свою грудь под ласки мужчины. Стеснения нет, нас жриц с самого детства учат дарить наслаждение избраннику бога. Ведь дар жрицы можно передать только в единении тел, дарящих друг другу наслаждение, и чем больше желание воина, тем сильнее его тотем.