Кровные Узы

Кровные Узы

Ветер пронесся по заснеженным веткам деревьев, уныло завывая высоко в кронах и сбрасывая снежные шапки на проселочную дорогу. Снежная пелена окутывала собой все вокруг, и снежинки в свете солнечных лучей сверкали сотнями кристаллов, россыпью разлетающихся на ветру.

Борис Нестеров стоял в нескольких метрах от экипажа, глядя вглубь лесной чащи. Его взгляд блуждал между тенями, за которыми скрывались образы, настолько сильно терзающие его воображение, что даже шелковый платок, который мужчина сжимал в руке, казался вещью из другого мира. Само появления этого предмета было настолько неожиданным, что юная хозяйка платка практически не запомнилась Борису.

Она выскользнула из полумрака заснеженного можжевельника, облаченная в светлый полушубок, и коснулась кончиками пальцев кисти Нестерова, а когда мужчина, вздрогнув, обернулся, все, что он смог увидеть, был лишь исчезающий силуэт и детский смех.

Борис растерянно обошел куст можжевельника и, найдя только платок нежно-голубого цвета, вернулся на дорогу.

Морозный воздух и яркое солнце заставляли снег скрипеть под ногами с такой силой, что этот звук, казалось, разлетался по всей округе, эхом ударяясь о деревья и растворяясь в лесной тишине за много миль отсюда. Но как бы тридцатилетний мужчина не напрягал свой слух, он так и не мог услышать шагов юной хозяйки оброненного платка.

– Можем ехать, Борис Васильевич. Все починено.

Нестеров посмотрел в сторону извозчика, тот, сминая в руках шапку, стоял позади в ожидании распоряжений.

– Не отлетит больше?

– Колесо-то? Нет, я его намертво на место воротил. Не беспокойтесь.

Борис смял платок и, еще раз окинув чащу, махнул рукой в сторону экипажа и спросил, направляясь к повозке.

– Что лошади, успокоились?           

– Да, на силу справился. Такими я их еще не видал. Словно волка почуяли.

Нестеров открыл дверь повозки и, сделав шаг на приступок, вновь спросил:

– А что, волки в этих краях есть?

Извозчик, потупив взгляд, взял в руки вожжи и пробубнил в ответ:

– Есть, но не их тут бояться нужно.

Борис, толком не дослушав ответ, забрался внутрь повозки и, закрыв за собой дверь, стал согревать дыханием руки. Световой день продлится от силы еще пару часов, а затем в сгущающихся сумерках и мороз станет крепче, но к тому времени они уже должны быть в тепле. Если, конечно, по дороге вновь что-нибудь не приключится.

Спустя три часа пути по бескрайним лесным зарослям губернии экипаж выехал на окраину станицы, где остановился возле трактира с ночлежкой. Загнанные долгой дорогой лошади фыркали, выпуская клубы пара, и напоминали своим видом огнедышащих драконов. Извозчик спрыгнул в сугроб и поспешил к дверям повозки, перешагивая через навалившийся снег. К тому времени с неба сыпало так плотно, что приходилось периодически смахивать с ресниц и бровей налипшие снежинки.

Борис Нестеров вышел на улицу, держа в руке всего лишь один чемодан. Мужчина велел извозчику распрягать коней и отпустил его до восьми утра, затем, подняв ворот плаща, поспешил в сторону трактира, мечтая съесть горячей пищи и выпить чего-нибудь бодрящего.

Внутри было по-провинциальному пресно, легкий полумрак и негромкое бормотание местных пьянчуг и вовсе навеяли на Бориса тоску. Он сел за дальний столик почти в самом углу большой комнаты и, сбросив с себя верхнюю одежду, сделал жест рукой, подзывая к себе девушку-крестьянку. Та покорно поспешила к столу новоприбывшего постояльца и, не поднимая взгляда, сказала:

– Доброго вам вечера. Чего желаете?

– Жаркое неси и вино. Затем приготовь комнату, до утра я у вас останусь. Да и еще есть у вас здесь кто-нибудь, кто мне дорогу до имения Звягинцевых подскажет?

– Все сделаю.

Девица сразу же поспешила выполнять задания, а Борис, раскинувшись на стуле, вынул из кармана платок и, сжимая его в руке, предался воспоминаниям трехдневной давности. Еще в понедельник он получил весьма странное задание от управления жандармерии, касающееся странных событий в имении семьи купца Звягинцева Афанасия Ивановича. То был вполне уважаемый человек, хотя и без придворной родословной, но одно время сильно засветившийся в кругах высокого уровня. С тех пор чин и место позволяли Афанасию Ивановичу вести свои дела успешно и с большим размахом. Поместье, в которое сейчас направлялся Нестеров, судя по слухам, было довольно большим, а окружающие его земли являлись охотничьими угодьями, где нередко проводили свой отдых и представители царской семьи.

Другими словами, поручая провести расследование на территории имения Нестерову, департамент однозначно дал понять, что все должно быть строго засекречено и любые новости Борис должен лично доложить по приезду в Санкт-Петербург.

Изучив дело Звягинцевых, Нестеров быстро нашел то, что так обеспокоило чиновников. Несколько смертей в купеческой семье за последний год, к тому же как со стороны слуг, так и со стороны представителей самой фамилии. И это если не брать в расчет падение скота, или, как говорилось в документе, «резкое сокращение крупнорогатых животных на территории Звягенцких угодий». А значит, охотничий отдых царской семьи был поставлен под угрозу, и дело тут же получило самую высокую важность, но Борис и знать не знал, за что браться по приезду.