Круг Ворожеи: Идущие путём земли

Глава 2. Болотная погибель

Караван тронулся в путь поздним утром, когда все хорошо отоспались и отдохнули от дорожной тряски. Единственными, кто толком не выспался, были молодые воины, поочерёдно сменявшие друг друга в ночном дозоре.

Первой, как всегда, на дорогу выбралась низкая, но тяжёлая и широкая повозка караванщика Кэлбена. Толстые деревянные боковины с вытянутыми узкими оконцами были обиты железом, по центру дугообразной крыши проходил широкий железный конёк. На стенке под низким козырьком облучка висели два круглых щита, а передний парапет был гораздо выше и толще, чем на купеческих фургонах, и в случае нападения мог уберечь от стрел.

Следом выехал Руфрон на своём полуторном колёсном доме, а далее неспешно подтянулись и остальные. Завершали колонну двое всадников.

Лес стал ещё гуще, чем прежде. Большие прогалины встречались всё реже, а вскоре даже и мелкие пропали из виду. Полузаброшенная дорога местами густо поросла травой и запорошилась сухими чёрными листьями.

Навстречу до сих пор так никого и не попалось. Лесных зверей также не было видно, так как те разбегались и прятались кто куда задолго до появления растянувшегося обоза, который своим стуком и скрипом, гулко разносившимся по лесу, мог бы и мёртвого поднять. Птицам, тем не менее, было всё равно, и они звонко щебетали и пересвистывались как поодаль, так и прямо над головой в ветвистых лапах придорожных деревьев, нависающих зелёной крышей над старым тиринминским трактом.

Вечером дорога пошла вверх, поднимаясь по длинному пологому склону, а затем совсем вздыбилась и стала взбираться на такую круть, что встречается только в самом настоящем предгорье. Мускулистые тарны, посапывая, медленно, но мужественно тащили тяжёлые фургоны, оставляя в земле глубокие отпечатки копыт.

На вершине открылся невероятный вид. Багровое солнце медленно склонялось к закату, охватив урочище последними золотистыми лучами. Было решено остановиться на ночлег прямо на самой возвышенности, хотя фургоны едва-едва умещались здесь, даже плотно прижавшись друг к другу.

На следующий день дорога то и дело петляла между лесными буграми и оврагами. Лес снова поредел и радовал глаз обширными полянами с мягкой тонкой травой и калейдоскопом луговых цветов.

Первое время Альден либо смотрел в круглое окошко со второго яруса колёсной лавки, либо спускался вниз и с разрешения торговца часами рассматривал и изучал свитки с картами, которые были припрятаны в тесной прихожей в нижнем ящичке стола. Деревень, городов и сёл на этих картах было превеликое множество. Всех их связывали друг с другом сети толстых, тонких и пунктирных линий, обозначавших проезжие или малопроезжие дороги. Многие карты были сплошь усеяны сделанными купцом пометками: крестиками, кружочками, галочками.

– Руф, а это правда, что неподалёку от Ярмарки Южных Лугов тоже есть места, куда лучше не соваться? – спросил Альд.

– Это ты про старую башню у озера?

– Угу.

– Да, есть поверье, что нельзя задерживаться у озёр слишком долго, чтобы не потревожить запертую в подвалах башни нечисть. Потому-то, мол, через три дня все и разъезжаются. Но ежегодные празднования проходят там сколько себя помню, и ничего дурного не случалось ни разу. Знаешь, если бы какой сумасброд и собрался отправиться навстречу злоключениям, то ярмарка – последнее место, где ему стоило бы их искать. Уж лучше намотать десяток кругов вокруг той башни, чем один раз проехать по этому лесу.

Вскоре Альд совсем освоился и выбрался на крышу фургона, где и проводил бо́льшую часть времени, созерцая дивные лесные пейзажи. Правда, разрешение на это от Руфрона он получил не сразу, а только когда вызвался залатать отверстие на стыке печной трубы и крыши, с чем успешно и быстро справился – к полному восхищению купца. Убедившись, что парень хозяйственный, а не разгильдяй, Руфрон разрешил ему ехать наверху, тем более что крыша с лёгкостью выдерживала тощего рыжеволосого мальчишку.

На четвёртый день тракт начал спускаться всё ниже и ниже, пока не нырнул в старый тёмный лес с огромными деревьями, поросшими мхами, лишайниками и древесными грибами. Хоть в последние дни и распогодилось, солнечные лучи сразу куда-то делись, будто намеренно избегая этого места. Приятно обдувавший лёгкий летний ветерок тоже поспешил убраться восвояси, и застывший воздух вязко расступался перед медленно идущими тарнами.

Птицы замолкли. Лес вновь начал сгущаться, а дорога неумолимо клонилась влево, опускаясь всё ниже. Несколько раз на пути попались прогнившие деревья, рухнувшие на дорогу с пологого склона, что тянулся по правую руку. Впрочем, останавливаться не пришлось: тарны Кэлбена, наклонив вперёд свои головы, с лёгкостью подцепляли мощными чёрными рогами-бивнями замшелые стволы, прямо на ходу оттаскивая их к обочине, а то и сразу разламывая надвое, дабы расчистить путь для повозок.

Вся лесная земля покрылась пушистым одеялом мягких мхов, сквозь которое прорезался высокий мокрый хвощ. Склон справа пошёл широкими оврагами, сверху донизу заросшими папоротником. На пути появились лужи: вначале небольшие, а затем и крупнее. Спустя час дорога достигла дна низины, по крайней мере, так казалось путешественникам, ибо склон с оврагами совсем сошёл на нет, больших деревьев стало меньше, и между ними расползлись крупные травяные кочки и низкие чёрные берёзки, перемежаясь с лысыми палками высохших елей.

– Не нравится мне это место, ох не нравится, – бурчал себе под нос Руфрон, выглядывая в окошко. – В этом мрачном лесу и не поймёшь: утро ли сейчас, день или вечер. Поскорей бы добраться до восточных границ тиринминского округа.

– И сколько же до него ехать? – поинтересовался Альд.

– Точно не знаю. У меня нет подробной карты этих мест. Хотелось бы верить, что не более суток.

Проехав ещё немного, путники увидели широкий красно-бурый ручей, пересекающий тракт чуть наискось и теряющийся в путаном ольшанике. Первые фургоны беспрепятственно миновали его, расплескав чёрную жижу бережков, но одна повозка из середины обоза, запряжённая лишь одним тарном, застряла на выезде, увязнув в глубокой свежепроторенной колее. Мимо колёсного дома Руфа проскакал всадник и, поравнявшись с фургоном Кэлбена, свистнул. Караван остановился. Все повылезали посмотреть, что случилось.