Круиз Поневоле

1. Вечернее свидание

Звонок с урока стал музыкой для ушей Сакамото Казуки, будущего выпускника старшей школы. Занятия сегодня попались на редкость скучными, да и вообще всё вокруг словно старалось вывести его из себя. В течение последних минут Казуки, стараясь игнорировать учителя и одноклассников, совсем не отводил глаз от окна. Могло показаться, что от напряжения он даже сжался пружиной, едва сдерживаясь, чтобы не покинуть аудиторию раньше положенного времени.

А за окном, вопреки настроению, царили спокойствие и безмятежность. Под мирным небом потихоньку просыпалась природа, хотя на фоне городской серости это было почти незаметно. Совсем недавно пришёл март, а с ним и слякоть. Лужи накрыли собою каждую мельчайшую неровность дорог, отражая пасмурное небо. А природа делала робкие шаги к расцветанию.

– Сакамото-кун! Привет, как настроение? – женский голос отвлёк Казуки от разглядывания городского канала, видневшегося из окна чуть поодаль от школы.

Парень обернулся и увидел, как на его парту всем своим телом навалилась одноклассница по имени Хару. На день всех влюблённых эта девушка подарила ему шоколадный подарок, а теперь, по-видимому, ожидала чего-то взамен, ведь приближался "белый день". Она не упускала ни единого шанса побыть рядом со своим избранником, хотя сложно было сказать, что именно привлекало её в таком ординарном и нелюдимом парне. Может, то, что он – председатель книжного клуба? Хотя с её-то любовью к книгам...

Может, всё-таки подарить ей что-нибудь в этот "белый день"? Лишь бы уже отстала. Хотя если подумать, в таком случае Хару прилипнет к нему навечно. Начнёт, как это водится у девчонок, мечтать о свадьбе, а на выпускном обязательно раздерёт весь пиджак Казуки на пуговицы, чтоб их не досталось никому, кроме неё.

Чувствуя, что молчание затягивается, Казуки всё-таки снисходительно улыбнулся, стараясь не отводить взгляда от лица собеседницы. А что? Действительно, очень красивые ресницы. И невероятно длинные от самой природы. Да и губы ничего: немного припухлые с виду, но такие алые, что стоит коснуться, и сгоришь на месте. Прелестное, замечательное лицо. Главное – смотреть только на него, потому что сейчас Хару так изогнулась, что её расстёгнутый ворот... Её ворот...

Хару до бескультурья низко нагнулась, чтобы встать локтями на его парту. С трудом оторвав взгляд от зоны её декольте, Казуки огляделся по сторонам и поймал с поличным нескольких одноклассников, чьи взгляды жадно впились в изящные бёдра девушки. А та – знай себе, лишь покачивалась на месте и соблазнительно улыбалась, глядя на Казуки.

Помнится, ещё в феврале, признаваясь Казуки в чувствах перед всем классом, она громко заявила: "я вижу в нём настоящего мужчину, его всего лишь нужно пробудить". Ну, что сказать? За последние несколько секунд ей наверняка удалось пробудить мужчин в нескольких одноклассниках сразу.

– Не молчи, Казуки! – вновь стараясь поймать взгляд собеседника, в нетерпении Хару стала переминаться с ноги на ногу.

– Прости! Задумался. Ты не против, если я пообедаю в одиночестве? Мне надо дочитать Янна Мартела.

– А что там? – довольная улыбка медленно сползла с красивого личика. На её место встала недовольная гримаса.

– "Жизнь Пи". Это книга о настоящем мужестве парня, который... – начал было оживлённо повествовать Казуки, но девушка перебила его:

– Ладно, ладно. Можешь идти. Я займусь чем-нибудь более полезным!

Хару выпрямилась и одёрнула "модифицированную" не в самую скромную сторону матроску, натянув её настолько сильно, что вырез чуть ли не оголил молодую грудь. Затем она развернулась и, виляя бёдрами напоказ, пошагала к своей парте.

– Тоже мне, обиженная, – прошептал Казуки ей в след, не боясь быть услышанным. Он торопливо достал из сумки коробочку с обедом, прихватил с собой книгу и выскочил из класса.

Теперь Казуки направлялся на школьную крышу. К счастью, благодаря тому, что зима вот-вот закончилась, туда никто, кроме него, не совался: наверное, боялись продрогнуть до полусмерти. Но нелюдимому и самодостаточному Казуки это было лишь на руку: в тишине и спокойствии он мог и насладиться обедом, и вдоволь предаться чтению.

Однако и здесь, как водится, оказалось не без проблем: существовала одна небольшая помеха, которой недавно стукнуло шестнадцать, хотя вредности – хоть отбавляй. Коротышка из средней школы по имени Сэйко Кодзима. Эта надоедливая девчонка преследовала Казуки всюду, куда бы он ни пошёл. Может, он давно махнул бы на неё рукой, если бы не колкие комментарии и замечания, которыми она расстреливала его при первой возможности. Это даже на подростковую влюблённость не похоже. Скорее, садизм.

Когда Казуки, готовясь к худшему, вышел на крышу и огляделся кругом, он не сдержал себя и развёл руками, дескать, "что и требовалось доказать": эта наглая девчонка, не без удовольствия развалившись во весь рост на его любимой скамейке, заняла всю её поверхность. Заметив свою жертву, Сэйко, неумело скрывая мелкую дрожь, блаженно потянулась.

– И что это за ребячество? – подходя ближе, парень приподнял одну бровь. – Слезь, дай посидеть.

– Нет! – коротко ответила девчонка и усмехнулась. – Вали отсюда, это моё место!