Крылатая. Танец в огненном круге

Глава 10

- Господин Римке пошел на поправку, - зудел «вестник» голосом Севы - ожоги почти сошли. Дальше по мелочи. Запасы пополнил, журнал ведет Хмель. Ольха закормила до смерти. Один Асик меня радует. Стоит, молчит, в окошко смотрит.

Я улыбнулась и мечтательно поежилась, желая сейчас оказаться в своей родной лавке с ее неизменными обитателями. Сидеть за общим столом, ужинать, шутить, может быть, даже спорить. Но быть там, где все родное, близкое. Чтобы пыхтел чайник на плите, чтобы шипел котел в печи, чтобы ворчал Вяз и суетилась Ольха. Чтобы Хмелик и Асик любовались пейзажем за окном, а Яр и Каратай спорили об очередной мелочи. Чтобы Сева вздыхал, а Уля отмахивалась от его обид. Хочу домой.

- Улька из лазарета не вылезает, - с обидой вздохнул голос алхимика. – А еще я хочу ее отвезти к родне, на зимних каникулах. Как думаешь, не рано?

Глиняная птичка закончила излагать Севын отчет и покорно замерла, ожидая нового задания. Я улыбнулась еще шире и погладила «вестника» по лепным перышкам. Это серьезный шаг и Сева готовился к нему уже давно. А Улька делала вид, что ничего не замечает. И тоже волновалась. В тайне от Листика изучала рецепты блинов и пирожков, чтобы покорить сердце будущей свекрови. Уля привыкла к вниманию парней, но не один из них даже не собирался знакомить ее с друзьями, не то, что с семьей.

- Сева, ты молодец, - с улыбкой шепнула я. – Спасибо тебе за помощь. А Улю вези к маме. Даже не сомневайся. Все будет хорошо.

Птичка чирикнула и склонила голову на бок. Любопытно моргнули блестящие черные глазки. Я назвала обратный адрес и поднесла птицу к окну. Открыла узкую створку и выставила ладонь на морозный воздух. Вестник встряхнуля, расправил крылья и с мелодичным свистом унесся прочь, растворяясь в зимних сумерках. В темном углу улицы, за витой оградой мне померещился серый силуэт, жмущийся к стальным прутьям. На миг сердце замерло в груди и обжигающей ледышкой скатилось в пятки. Против воли сделала пугливый шаг назад, желая сбежать подальше.

- Ай! – недовольно произнес супруг за спиной, - затопчешь, раздавишь… Сама потом лечить будешь.

И меня осторожно взяли за плечи, переставляя в сторону, прочь с шикарных сапог мужа. А я не отрываясь таращилась в окно, где жуткий силуэт высветил блеклый «фонарь» луны. Просто снеговик из криво скатанных шаров, на потеху установленный у калитки. С шишкой вместо носа и торчащими из головы палочками вместо волос. Детвора множила таких «постовых» по всему городу, пугая и веселя припозднившихся гуляк.

- Ты дрожишь, - недовольно проворчал Яр, разворачивая меня к себе лицом. – Данна, я могу узнать, чего ты так боишься?

- Ничего, - слишком поспешно отозвалась я, - Просто устала. Замерзла… переволновалась.

Яр согласно кивал, даже не пытаясь делать вид, что поверил мне. Молча выслушал мою скороговорку и спокойно спросил:

- Данни, кто тот старик из пекарни?

- Какой старик? – пискнула я, сдерживая слезы.

Не хочу плакать, не хочу опять жить в страхе и вздрагивать от каждого шороха. Не хочу рассказывать Яру о той части моей жизни. Не хочу быть жалкой. Не хочу, чтобы он жалел меня. А Фомий? Это просто совпадение. Я его больше не увижу, мало ли зачем он в столицу сунулся…

- Тот, который елозил по тебе своими сальными глазками, - от рыка Яра мне стало еще хуже, - покат ты бежала к саням. Данна, я же все равно узнаю!

Зачем тебе это Яр? Зачем тебе знать о том, кто мучил меня? О том, кто так хотел меня сломать, о том, благодаря кому я стала такой никчемной? Я не хочу вспоминать, не хочу обсуждать, не хочу… Не хочу… Сама не почувствовала, как начала плакать.

- Свет мой, ну что же… - Яр опустился на колени передо мной, - Да что же с тобой творится?

- Это преподобный Фомий, - закрывая лицо ладонями, выдохнула я. – директор приюта, где я жила после казни отца.

Яр тихо выругался и подхватил меня на руки. Потом мы оказались сидящими на софе. Я вытерала слезы, Яр хмурился. Но, хвала небу, молчал и больше не расспрашивал. Я успокоюсь. Я справлюсь. Это просто случайная встреча и все.

- А вы слыхали, что приподобный Лукий издох? – донеслось из коридора и в комнату неспеша ввалился Каратай. – Э? Чего она плачет, скотина ты чешуйчатая? Довел ребенка!

Благодушие мастера как ветром сдуло, ворон распушил перья и, грозно царапая когтями паркет, попер на Яра.

- Только вы никак нас не осчастливите! – рявкнул Яр, - живо за дверь и маразм свой прихватите.

- А чего девочка в слезах? – не унимался ворон, но «наступательный» настрой не убавил.

Я ощутила, как напрягся дракон. И еще сегодня явно не тот день, когда Каратая просто пошлют подальше и посмеются над этим. Сегодня мастер может стать героем очередной газетной заметки. В самом веселом ее разделе – НЕКРОЛОГИ.

- Мастер! Я прошу вас! – взвыл дракон, прикрывая глаза, - можно я сам с женой разберусь, без вашего активного участия?!

Каратай только собрался разинуть клюв, а я вовремя ухватила Яра за руку, останавливая от огнеметательного припадка.

- Мастер, идите спать, - с мольбой попросила я, - У меня все хорошо.

Каратай захлопнул клюв. Снова растопырил перья и решился на очередную попытку высказать свое мнение. Но Яр был сегодня явно не в настроении.

- А у вас сейчас будет все плохо, - мягким тоном серийного убийцы отчеканил мой супруг.

Не смотря на всю свою прямолинейность, склочность и вредность, мастер знал, когда нужно промолчать. И особенно ему в этом помог мой супруг, парой метких выстрелов огнем по летящему ворону. Мастер пару раз подымившись, осознал всю пагубность своей привычки молоть что попало. Вот и сейчас, ворон, стараясь не терять достоинства молча утопал из комнаты.



Отредактировано: 21.03.2020