Крылатое счастье 2

Глава 14.

Возвращение в мир живых было болезненным. Сначала я думала, что это Фрида и Рдамор не отпускают меня и что это именно боль за них рвёт душу, но потом поняла: нет. Эта боль выворачивала не душу, а кости, будто кто-то собирался вырвать их все из моего тела.

Было больно, очень-очень больно... а потом Садхор перехватил меня так, чтобы я оказалась у него на руках, и прижал к себе.

И боль вначале отступила, а затем и вовсе пропала, сменившись ощущением теплоты и защищённости.

И вот тогда я заплакала. Просто заплакала, потому что мои нервы уже откровенно не выдерживали всего происходящего.

Я плакала всё то время, пока мы неслись прямиком в чёрные небеса, не ощущая холода. Плакала, когда после короткой вспышки вдруг стало тепло, а Садхор перестал стрелой лететь в небо – теперь он спускался к земле, медленно, неспешно и устало, молча позволяя мне выплеснуть через слёзы всё, что во мне накопилось за это время.

Вот только это были не просто слёзы, это была самая настоящая истерика.

Я не знаю, сколько времени прошло, не знаю, когда мы успели вернуться, просто в какой-то момент рыдания стихли, а я сама, всё ещё всхлипывая, вытерла глаза руками, подняла голову и с удивлением посмотрела на Садхора.

А он просто сидел и обнимал сжавшуюся меня, прижав к себе всем телом, и лишь гладил по спине и волосам.

Едва осознал, что я уже почти успокоилась, он нежно улыбнулся мне и тихо спросил:

–Что ты видела? – Его мягкий голос успокаивал, наверно поэтому я ещё раз шмыгнула носом, легла обратно Садхору на грудь и честно сказала:

–Девушку. И дракона. Её звали Фрида, а его...

–Рдамор, – перебил Садхор, вынудив меня снова оторвать голову от его очень удобной для полежаний груди, выпрямиться и удивлённо посмотреть в его серьёзные и такие родные глаза.

И я как-то вдруг забыла, о чём мы только что говорили и что вообще произошло. Это всё просто оказалось таким неважным и несущественным... а вот глаза с мерцающим золотым зрачком и бесконечной тьмой казались не просто важными, а самыми важными вообще из всего, что может быть в мире. Такие удивительно красивые, завораживающие, чарующие... а ещё злые, но я решила проигнорировать этот момент.

Как оказалось, зря.

–Мы с тобой не будем говорить о том, почему и как ты увидела моего далёкого предка и его любимую в момент их последней встречи, с этим в принципе и так всё понятно, – начал он совершенно нехорошим тоном, а потом вдруг прищурился, глядя на меня сверху вниз, и я поняла, что сейчас мне будет очень плохо. – Мы лучше поговорим о том, как в твою прелестную головушку пришла мысль использования рун, и я уверен, что АмонриФоргэш не была единственной, которые давным-давно не просто по чьему-то желанию запретили к использованию. Я тебе больше скажу, именно Рдамор Арганар их и запретил. Вот вернулся из Грани, убитый горем, добил выживших жриц и сразу после этого и запретил.

Я... виновато опустила голову. Сказать мне было нечего. Да, возможно, мой поступок был глупым, но я себя полностью оправдывала переживаниями за Садхора, который, между прочим, был совершенно один в стране вампиров, у которых ко всему прочему ещё и драконий яд обнаружился.

Кстати говоря:

–А ты нашёл драконов? – Подняла я голову и вопросительно посмотрела на правителя этих самых драконов.

Наткнулась на его вымораживающий изнутри взгляд и вспомнила, что меня тут ругают. Вспомнив, за что именно, снова голову опустила и губы в рот втянула и прикусила, чтобы ещё чего не сказать. Но, посидев так какое-то время, поняла, что любопытство всё же сильнее чувства вины, поэтому снова посмотрела на всё такого же мрачного, сурового и в принципе очень злого Садхора.

–Ты хоть понимаешь, что почти умерла? – Не увидев в моих глазах никакого раскаяния, прямо спросил он.

Его прямолинейность ощутимо резанула слух, я невольно вздрогнула всем телом. Взгляд мой с вопросительного превратился в испуганный... очень испуганный. И боялась я несколько бесконечно долгих секунд, чувствуя скользящий вдоль позвоночника холодок и стягивающиеся узлом органы в животе, а потом:

–Не умерла же, – вставила я осторожно.

Хотела ещё сказать Садхору большое за это спасибо, но не успела.

Рывком поднявшись прямо со мной на руках, он решительно подошёл к одному из обнаружившихся кресел, осторожно пересадил меня в него, а затем развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

И осталась я сидеть, крайне удивлённая и вообще почти изумлённая... а потом где-то там послышался глухой удар, содрогнувший весь дом до основания. После этого хлопнула входная дверь на первом этаже, а затем прозвучал ещё один удар, далёкий, поэтому приглушённый.

Скинув ноги на пол, я осторожно поднялась, нахмурилась при виде дымчато-серого лёгкого платья на мне, но решила подумать об этом потом и пошла к окну. К сожалению, рассмотреть так ничего и не удалось – что не скрывала ночь, то весьма успешно скрывал быстро падающий с неба мелкий снег.

Не увидев Садхора, хотя точно знала, что это именно он вышел, я развернулась и направилась к двери, намереваясь выйти за ним на улицу и вернуть в дом... наверняка раздетый ушёл! А ещё ужасно злой. А злому Садхору на улицу нельзя, это ещё Ахара говорила.

И вот открыла я дверь, вышла в полутёмный коридор – это потому, что со второго этажа открывался вид на первый, отгороженный так нравящимися драконам перилами, и вот как раз на первом горели светильники на стенах, поэтому их свет частично попадал и на второй этаж – и вдруг услышала:

–Бедная девочка, – тихо печалился чей-то приятный женский голос.

Я остановилась, а пока думала, выдавать своё присутствие или постоять и послушать, чего хорошего явно обо мне скажут, женщине отвечал голос мужской, немного грубый и хриплый: