Кто куда, а я в деревню!

Почем нынче «горько» для народа?

Валя и Роза были обворожительны в свадебных одеяниях! Роза надела платье-футляр цвета чайной розы, длиной до колена. На голове — маленькая шляпка с небольшой вуалеткой. Валюша предпочла белое длинное до пят платье с крепким корсажем и юбкой фасона полусолнце, на поясе которого красовалась ярко-красная лента, завязанная на спине кокетливым бантом. Маленькие красные розочки украшали и причёску Валюши вместе с той самой вожделенной фатой. Соответствовали нарядом и букеты, а также бутоньерки в петлицах счастливых женихов: у Вали — алые розы, а у Розочки — кремовые, чуть розоватые в прожилках, ярко пахнущие лилии.

Поездка в город и церемония бракосочетания прошли без сучка без задоринки. Было и нарастающее волнение, и всполохи истерических криков «Всё, мы опоздаем!», и слёзы счастья, и первые брачные поцелуи. Вопреки всем опасениям Вениамина, он вёл себя настолько естественно и спокойно, что все только диву давались. Зато Яков Моисеевич перед тем, как войти в зал для совершения обряда, вдруг затрясся мелкой дрожью, а во время церемонии два раза попытался упасть в обморок. Спасибо Розочке и её крепкой мускулатуре: она так ловко поддержала своего жениха, что почти никто не заметил этих инцидентов. Как позже признался нам Яков Моисеевич, он очень-очень боялся, что на самом последнем шаге его любимая вдруг скажет «нет». И только когда все подписи были поставлены и все условности соблюдены, он наконец позволил себе расслабиться и сделал веселый и молодецкий прыжок в воздух, после чего закружил свою невесту в безудержном танце и засмеялся. Смеялся он молодо, задорно, счастливо. Веня прищурился, глядя на друзей, и тоже закрутил Валю в странном подобии вальса и лезгинки.

На выходе из ЗАГСа нас уже ждал сюрприз: огромный белый лимузин, украшенный кольцами, цветами и даже куклами в виде жениха и… двух невест. Данное недоразумение с пупсами водитель объяснил так: поскольку у нас две пары брачующихся, то возникла идея прикрепить две пары кукол, но кукол-невест нашлось-таки две штуки, а жених оказался только один. Ничтоже сумняшеся, товарищи из агентства налепили то, что было. Недостающее звено мы, очевидно, должны были сами дофантазировать.

— Эк оно как, — крякнул Яков Моисеевич, — вообще нашему народу религией это не запрещено, но… закон светский не разрешает, так что, друг мой Вениамин Фомич, прости, тебе придётся разделить со мной это нелёгкое бремя!

— Что значит «бремя»? — спросила Роза, грозно уставив руки в боки.

— Ой, Розочка, ну что ты, какое «бремя»? — захлопал глазами и заюлил Яков Моисеевич. — Я сказал «счастливое время!»

…Мы погрузились в лимузин, который действительно так понравился нашим невестам, что мы ни на минуточку не пожалели о том, что его заказали. Ни на минуточку — до того момента, как доехали до поворота с асфальтированной дороги на сельскую грунтовую.

Водитель белого неповоротливого чудовища, кстати, и сам большой, лопоухий и грузный, наотрез отказался ехать дальше: мол, застрянет машина, упаси боже, или днище повредится.

— Но мы же оплатили! Везите до места назначения, как договаривались! — корректно пытался вразумить водителя Артём.

— Предупреждать надо было, что тут такая непролазная глушь! — зашёлся в крике шофёр.

— Но вы понимаете, у нас свадьбы, вы же своим поведением портите нам всё настроение, — давила на жалость Люда.

Но водила начал топать ножками, повторяя: «Нет, нет и нет! Дальше я не поеду!». Мы даже предложили ему ещё денег, но он сучил ногами, топорщил толстые губы и закатывал глаза, будто ему предлагали что-то очень неприличное и неприемлемое.

Роза, глядя на всё это, плюнула в ноги водителю и сообщила ему:

— Ну и дрыщ же ты, молодой человек. Езжай давай на своём катафалке, куда ты там ехал…

— Да и куклы у вас извращенские, — наподдал Борис.

— Да-да, и сам вы, позвольте отметить, самодур и истеричка. Утрите сопли и валяйте отсюда скорее, пока мы вам не наваляли, — порекомендовал Яков Моисеевич.

И лимузин уехал, сделав нам на прощание громкое «ту-туууу».

— Шампанское-то хоть забрали из этого чудища? — рачительная Валя утёрла нос белым платочком и велела, - ну наливайте тогда, что стоите? Выпьем — и рассудим трезво!

Действительно, после бокала игристого напитка дело пошло веселее. Но, увы, безрезультатно. Мы попытались позвонить кому-нибудь, чтобы вызвать машины, но мобильные в этом месте категорически оказались ловить связь. И что нам было делать? Пошли пешком.

— Тут через поле всего-то килОметра три-четыре, не больше, — оптимистично заявил Вениамин Фомич. Действительно, всего-ничего! Особенно для дам на высоких шпильках…

Буквально через пятнадцать минут нашу компанию нагнала (если можно так сказать) телега, запряжённая гнедой лошадью. Пожилой весёлый мужичонка, куривший самокрутку, окликнул нас:

— Эй, родимые! Никак на прогулку вышли? — и захохотал. — Что, напряжёнка нонче с транспортом-то?

— Ой, Серафим Кондратич! Какая встреча, — шутейно расшаркалась перед ним Валя, — а мы вот да, гуляем-с, воздухом дышим!

— Ну так садись, милые, подвезу! За магарыч, естессно! — предложил возница, подмигивая. И лошадь его взмахнула хвостом, топнула передним копытом и тоже будто подмигнула нам своим хитрым карим глазом.

Как было отказаться от такого царского предложения? Дамы погрузились в телегу, застеленную небольшим слоем ароматной соломы, а мужчины по-рыцарски отправились вслед за повозкой пешком.

Солнце играло золотом созревшей пшеницы, воздух ласкал одурманивающим тёплым маревом. Запах соломы, чуть влажной земли и свежескошенного сена, которое недавно провезли по этой дороге, пьянил сильнее, чем шампанское, и кружил голову приятно и легко.