Кто сказал: Война?

Глава 3

Короткая хлопковая туника, кожаные штаны для верховой езды, высокие сапоги на шнуровке; волосы, забранные в пучок, туго перевиты лентами — почти мужская одежда, в самый раз для прогулки. Только пояс, набранный из опалов и серебряных звеньев, кокетливо застегнутый повыше, сразу подчеркивал округлость девичьих грудок — Нарайн обязательно заметит, будет краснеть, сопеть и отводить взгляд. Салема засмеялась этой своей мысли, еще раз глянула в зеркало: нет, ему точно не устоять — и побежала во двор.

Во дворе мастер Ияд уже поджидал ее, держа в поводу материного рыжего мерина. Застоявшийся коняга нетерпеливо приплясывал, всхрапывал и мотал головой.

— Помнишь, чему я учил, пчелка?

— Помню, мастер, — кивнула Салема. — Поберегу старичка, слишком гнать не буду.

— Умница. Давай помогу…

Длинный и сухой, как жердь, Ияд, подставив руку, легко подкинул в седло. Салема благодарно кивнула и, тронув повод, дала коню волю, тот сразу же рванул к воротам. На пустынную улицу Салема вылетела уже галопом, направляясь к центру города: у Сачина, торговца тканями, купить бисер и шелковые нитки; у Мирры, в лавке благовоний, заказать притирания для матери; и там, и там выспросить новости… все это сущая чепуха! Главное — ветер в волосах, теплое весеннее солнце и радостный перестук подков по мостовой. И еще: она увидит Нарайна! Как бы ни было, чего бы ни стоило, а она обязательно его увидит! Потому что шесть дней без любимого, без его взгляда, даже без малейшей вести о нем — это невыносимо.

Обычно Салема выезжала в город в паланкине: восемь невольников-носильщиков огромного роста, тяжелые пестротканые занавеси, духота и скука — все как положено по правилам приличия и последней моде. В расшитом и со всем тщанием задрапированном хитоне, который боязно помять или запачкать, она вынуждена была сидеть рядом с толстухой Рахмини, материной доверенной рабыней, нюхать ее душные благовония и откровенно зевать, выслушивая давным-давно заученные до последней фразы притчи и наставления. Зато братья, даже самый младший, выезжали верхом. «В мужских штанах, в пыли, как лошадник — это грубо! — брезгливо морщилась госпожа Бьенна Вейз. — Ты уже не ребенок, доченька. А девушка на выданье должна знать себе цену». И лишь сегодня для нее сделали исключение. А все потому, что братья на занятиях в семинарии, а матушка опять приболела, и терпеливая Рахмини стала ей куда нужнее верховой лошади. Так что Салеме повезло выгулять ее коня, да еще и съездить в город без неусыпного надзора.

Верховую езду, как и остальные мальчишеские забавы, Салема любила с детства, и ни кто иной, как отец привил ей эти, по сути ненужные завидной орбинской невесте, привычки. Однажды, Салеме с братишкой было тогда лет шесть, отец решил, что ласковые шиварийские нянюшки должны заниматься только с малышами, а старшим близнецам пришла пора получить толику мужского воспитания. На следующий день в доме появился страшноватого вида дядька, высокий, смуглый до черноты, с головы до ног замотанный в белый бурнус. Отец назвал его мастером Иядом, братом вождя детей Хибы и новым наставником близнецов, велел слушаться беспрекословно. А потом еще и припугнул: мол, в юности Ияд был первым мечником племени и сам лично, своей рукой, положил не меньше сотни настоящих воинов. Салема помнила этот разговор. Они с братом не на шутку перетрусили, тогда Геленн посадил их на колени, обнял и сказал:

— Послушайте-ка, мои родные: мы, Вейзы, высшие из старших, кровь и плоть Орбина — вершители. Дети Хибы и Джиннана, дети шиварийских гор и фарисанских долин, дети туманных берегов Бергота и льдов Ласатра — они всего лишь обычные людишки, жалкие варвары. Но мы — дети Свободы, самого властелина бездны беззакония. Мы происходим напрямую от Творящего миры бога, нам ли кого-то бояться?

— А раз так, то я и слушаться никого не буду. — Заявил хитрый братец. — Зачем, если я все равно сильнее?

— Договорились, — согласился отец, — любого, кого сумеешь побить на мечах и обыграть в стратега, можешь больше не слушаться. Разрешаю.

Салема засмеялась про себя, вспоминая этот уговор: обыграть в стратега мастера Ияда оказалось еще труднее, чем побить на мечах.

С тех пор верховая езда, рукопашный бой и бой с оружием стали их каждодневными уроками. Правда, мастер Ияд вовсе не настаивал, чтобы Салема занималась всем этим наравне с братом, он почему-то сразу ее полюбил: смотрел с восхищением, звал золотой пчелкой и только хвалил, что бы она ни делала. Зато к Гайи относился совсем иначе. Бывало, с бедняги десять потов сходило, а наставник все равно пренебрежительно кривился и заставлял повторять. Мастера Ияда брат ненавидел, всей душой желал ему провалиться в бездну, а занимался только из страха перед отцовским наказанием да из ревности к успехам сестры. Поначалу Салема и сама верила в свое превосходство над братом, тем более что в ту пору она была и сильнее, и выше ростом. Но вскоре поняла: от нее просто ничего не требовали — и оскорбилась.

Из затеи с воинским искусством так бы ничего и не вышло, если бы не один случай.

Прошло около года с тех пор, как Ияд поселился в доме Вейзов, когда в предгорьях Поднебесья пробудились демоны. Сначала горы трясло, но это никого не пугало — Поднебесье часто трясет, а в глубине гор, как говорят купцы, каждый год одолевающие с караванами Пряный путь, демоны вообще никогда не засыпают. Но когда один за другим обрушились четыре штрека на Алых Соснах, крупнейшем медном прииске, и еще в нескольких горных выработках были замечены трещины, Геленну Вейзу пришлось обратиться за помощью к магам.