Кто ушел и кто придет

1

     — Мне кажется, нам с тобой лучше расстаться, Мадлон, - Эд взял ее за руку, провел к свободному столику и придвинул ей стул. Вокруг шумел ночной аэропорт. Она села, повесив сумку на спинку, спросила:
     — Дело в моих постоянных разъездах? 
     — Не только. Я сам скоро буду проводить в космосе больше времени, чем на Земле, но мы могли бы неплохо жить вместе в промежутках между моими рейсами и твоими командировками. Дело в том, что, по-моему, я тебе не очень нужен. Почему ты ни разу не позвонила мне за эту неделю?
     Механическая официантка принесла им кофе и коктейль, Эд придвинул подруге чашку. Помешивая кофе, Мадлон ответила:
     — Мне не о чем было рассказывать. Ничего особенно интересного не происходило, со мной тоже все было в порядке. Я решила не беспокоить тебя лишний раз.
     Он залпом выпил свой коктейль и со стуком поставил стакан.
     — Я знал, что ты ответишь что-то в этом роде. Тебе, конечно, и в голову не приходило, что можно позвонить для того, чтобы просто поговорить. Я-то звонил тебе.
     — Да, - подтвердила она, не зная, что еще отвечать. Эд явно ждал продолжения, и Мадлон добавила:
     — Я не спорю. Наверное, ты прав, и нам будет лучше порознь.
     Он удивленно покачал головой.
     — Ты странная. Другая женщина отреагировала бы сильнее, рассердилась или постаралась удержать. А может, я совсем не нравился тебе?
     — Ты и сейчас мне нравишься. Но я не вижу смысла пытаться тебя удержать, - она допила кофе и встала. – Мне пора домой. Перелет был утомительный. 
     — Проводить?
     — Спасибо, сама доберусь… Ах да, забыла: что будем делать с нашей поездкой?
     — Альплагерь? Поезжай одна, я не смогу. Планы поменялись, - Эд поднялся и взял ее за локоть. – И скажи на прощание: я хоть немного был нужен тебе?
     — Я считала, что мы могли бы оказывать друг на друга хорошее влияние и вместе добиться большего, чем порознь. Каждый из нас мог бы стать лучше, и… 
     — …И стать более полезным человечеству, - раздраженно закончил он и отпустил ее руку. – Я мог бы догадаться, что ты так ответишь. Наверное, твоя мать говорила твоему отцу то же самое, прежде чем уйти от него. Он, видно, тоже недостаточно стремился к общему благу, а просто хотел жить с женщиной, которую любил… Ладно, счастливо, - он сдернул со спинки стула свою форменную куртку с нашивкой курсанта-звездолетчика на рукаве и ушел стремительной легкой походкой. 
     Мадлон проводила взглядом его ладную высокую фигуру. Эд быстро растворился в толпе. Наверное, теперь ей следовало разрыдаться, но плакать что-то совсем не хотелось. С гораздо большим удовольствием она бы поехала домой, перекусила и легла спать.
     Его голос все еще звучал у нее в ушах: «Я хоть немного был нужен тебе?». Эд когда-то говорил, что рядом с ней чувствует себя счастливее. Мадлон подобные высказывания одновременно забавляли и удивляли. Она-то чувствовала себя одинаково и рядом с Эдом, и в одиночестве. Хорошо, что они не успели оформить брачный контракт, как собирались перед ее отъездом.
     Она вышла на полупустой перрон. Большая часть прибывших последним рейсом уже успела разъехаться, а пассажиры следующего самолета еще не вышли к экспрессам. Из туннеля донесся знакомый шелест приближающегося поезда, замелькали желтые квадраты окон. Мадлон прошла в вагон вслед за высоченным широкоплечим мужчиной в деловом костюме и бодрым стариком в туристической одежде и с рюкзаком за плечами. Старик, стуча резной палкой-посохом, устремился к сиденьям в хвосте вагона, положил рюкзак, сел, устроил голову на подголовнике и, кажется, мигом уснул. Двухметровый громила, скользнув быстрым внимательным взглядом по Мадлон, занял место через проход от нее. Она отвернулась к окну. В темноте мелькали редкие огоньки сигнальных фонарей вдоль стен тоннеля. Днем она бы взяла аэротакси до города, ей нравилось глядеть с высоты на Зеленое кольцо, на сеть дорог, ленты рек, выглядывающие из зелени светлые блоки научных комплексов и надвигающиеся ступени многоярусного мегаполиса. Но то было днем, а ночью, когда на поверхности смотреть было не на что, она всегда возвращалась на экспрессе. 
     Сон не шел, и чтобы хоть чем-то занять полчаса, она включила воздушный монитор карманного компьютера. Новых сообщений не было, кое-кто из знакомых оказался онлайн, но болтать ей ни с кем не хотелось, и она бездумно пролистывала посты в новостной ленте. Исследовательская экспедиция на Нарате под руководством биолога Елены Кеннел обнаружила в недрах плато Муравейник некие самодвижущиеся лифты, по-видимому, созданные ныне исчезнувшей наратской цивилизацией. Приводилась фотография – миниатюрная платформа зависла во тьме над широкой шахтой, на платформе лежал какой-то груз, рядом улыбались три человека в рабочих комбинезонах. Елена стояла в центре. Мадлон с минуту рассматривала ее лицо. Внешне мать не менялась с годами, у нее только добавлялось научных работ, наград и учеников. Надо как-нибудь написать ей, раньше они часто переписывались или разговаривали по видеосвязи, а затем все реже. Вот только о чем рассказывать? Разве что спросить, как у матери дела, но об этом можно узнать из новостей.
     Она прокрутила ленту дальше. В глаза бросился другой заголовок: «Роберт Форти и его синтетические дети». Фамилия Форти показалась Мадлон знакомой. Кажется, Елена упоминала его в последнем разговоре несколько месяцев назад… Ролик был скопирован с сайта научно-технического комплекса «Андроидная техника», принадлежавшему корпорации «Киберспейс». Видеозапись почему-то пошла без звука, но из комментариев к посту Мадлон поняла, что запускается новая линейка роботов-андроидов с И-мозгом. По-видимому, этот мозг являлся их главным отличием от предыдущего поколения. В чем его особенность, Мадлон не поняла. Она разглядывала Роберта Форти – ну и дряхлый старик: болезненный, худющий, в чем только душа держится! А глаза - веселые, по-молодому блестящие. Он что-то говорил невидимому оператору и своим роботам. Их было трое, совсем неотличимых от живых людей: девушка в сером платье и двое мужчин в одинаковых серых костюмах. Возле них крутился улыбчивый парень в клетчатой рубашке, темноволосый, со смешной стрижкой ежиком. Когда он остановился рядом с одним андроидом, Мадлон увидела, что они похожи словно братья, только робот выглядел лет на десять старше человека.
     Она почувствовала легкое прикосновение к плечу и вскинула голову. Рядом стоял высокий мужчина, сосед из другого ряда, его рука лежала на спинке кресла Мадлон. Он покивал, глядя на экран перед девушкой, и произнес:
     — Вот вы чем увлеклись, оказывается… Интервью с Форти в нашем НТК.
     — Вашем?
     — Да, я тоже там работаю. Это Ларри Метени, - он указал на андроида, который привлек внимание Мадлон. – А парень рядом с ним – его, так сказать, создатель, Ник Метени, племянник Роберта Форти. Конечно, настоящий создатель - это Роберт. Роль Ника в работе по сравнению с ролью дядюшки была невелика. Разве что по просьбе Метени роботу придали, как видите, некое сходство с ним… Что же, посмотрим, как зарекомендуют себя эти более человечные новые модели. Насколько я знаю, этих троих собираются отправить на испытания в альпинистский лагерь – это идея Метени. Он давно лелеял мечту об андроидах-шерпах и спасателях. Он у нас любит горы… Я-то больше ринг предпочитаю, - он улыбнулся, непринужденно уселся рядом с ней, без спросу полистал новости на экране и указал на другой заголовок: - Смотрите-ка, опять народные волнения на нижних уровнях. Я не думал, что они снова полезут наверх. Но с одной стороны это даже неплохо - значит, обитатели Дна ведут не совсем растительный образ жизни. А вот еще кое-что интересное… Очередное жестокое убийство на двести пятидесятом минусовом уровне. Вы когда-нибудь бывали там?
     Мадлон совсем не нравилась бесцеремонность незнакомца, но она еще не успела придумать, как бы повежливее от него отделаться, поэтому ответила:
     — Нет. А вы?
     — А мне доводилось. Местечко обладает собственным колоритом. А убийцу, будьте уверены, не найдут, - незнакомец встал, и вовремя - Мадлон уже собиралась попросить его об этом. – Странно, что об этих убийствах вообще заговорили. Вероятно, потому что это десятый покойник за последние три месяца, и почерк один и тот же. Надо думать, на Дне завелся маньяк, - он снова улыбнулся Мадлон, словно предлагая разделить хорошую шутку, и вернулся на свое место. 
     Поезд замедлял ход. Пожилой турист в углу проснулся как по будильнику, живо встал и заторопился к дверям. Мадлон вышла за ним. Аэротакси всегда привозило ее на площадь двухсотого уровня, а поезд доставил на пятидесятый. Впереди была еще четверть часа подъема внутри необъятного людского муравейника.
     Теперь кругом шумел город. Здесь, на поверхности Пятого яруса, под ночным небом раскинулись парки и развлекательные комплексы, вирт-салоны, кафе, рестораны, магазины… Если приблизиться к краю площади, то станут видны далекие огоньки коттеджей на нижнем ярусе, а если поднять голову, то увидишь бесчисленные светящиеся окна квартир жилых секций. Откуда-то доносилась музыка, звучали оживленные голоса. Вокруг прогуливались, веселились, ели, что-то покупали, заказывали и болтали – все отдыхали после шестичасового рабочего дня. 
     Мадлон снова увидела старика из вагона. Тот шустро лавировал среди гуляющих, пробираясь к разноцветным табло над аркой, ведущей внутрь лифтового комплекса. Когда Мадлон подошла, старик уже нетерпеливо постукивал палкой перед закрытыми дверями лифта Оранжевой линии. Мадлон остановилась и сразу услышала знакомый голос:
     — На какой уровень едете?
     Рядом опять оказался разговорчивый мужчина из экспресса. 
     — Двести тридцатый.
     — Я тоже.
     На сотом уровне голос диспетчера объявил, что по техническим причинам Оранжевая линия прерывает работу, и пассажиров просят перейти на соседнюю. К тому времени в кабине остались только Мадлон и двое ее соседей по экспрессу. 
     Все трое молча вышли на маленькую площадь под прозрачным куполом. Блики лунного света дрожали на глянцевитой листве и на влажной только что вымытой плитке под ногами. В сквере плескался фонтан, а поодаль под фонарями блестела мемориальная доска. Мадлон замедлила шаги. На мгновение ей даже показалось, что она снова слышит треск выстрелов, но это всего лишь старик уронил свою палку. Нагнулся, поднял, снова склонился перед барельефом.
     На поверхности памятника угадывались линии – контуры развалин, а поверх них, строчка за строчкой и столбик за столбиком шли имена трехсот с лишним погибших. Старик водил пальцем по строчкам, потом палец его замер, и Мадлон разглядела фамилию – Гордон. Старик что-то проворчал, она переспросила, думая, что он обращается к ней, но тот бормотал себе под нос:
     — Мой сын был здесь в тот раз… Прилетел на Землю в отпуск… Лучше бы остался у себя на Нарате, - посмотрев на Мадлон, старик добавил: - Я слышал, из-под развалин почти никого не достали, только какому-то ребенку повезло, он остался невредим и сумел прожить две недели в кошмарных условиях. Удивительно, правда?
     — Там не было ничего ужасного, - возразила Мадлон. – Там было довольно тепло, была вода и немного еды. 
     — Я тоже всегда поражался, насколько живучими оказываются женщины и дети, - сообщил подошедший к ним высокий мужчина. Старик что-то ответил ему, Мадлон не прислушивалась. Обойдя этих двоих, она прошла к лифтам на противоположной стороне площади и на этот раз оказалась в кабине в полном одиночестве – два ее попутчика все еще стояли у памятника. «Наконец-то мне удалось отделаться от этого болтуна», - подумала она.