Кто я?

Глава 4

8 октября 2012 года

День

      Я лежала на диване, слушая тиканье часов. В квартире было слишком жарко. Хотелось спать, но не получалось сомкнуть глаз, поэтому я тупо пялилась на белый потолок, вспоминая как когда-то, будучи маленькой, мы с мамой лежали на кровати в моей комнате и смотрели на звёзды. В комнатке были низкие потолки, потому что она находилась почти под самой крышей. По моей просьбе, папа сделал над кроватью окно, чтобы надо мной всегда расстилалось небо. И вот мы с мамой лежали ночами и разглядывали бесконечную тёмную синеву. Мама постоянно рассказывала мне о космосе, о вселенной, придумывала интересные истории о гостях с других планет. Но самой моей любимой сказкой была сказка о маленькой девочке, у которой тоже было такое окно над кроватью, как и у меня. Когда эта девочка засыпала, то её душа улетала через окошко прямо к звёздам, и там она бродила среди миллионов разных планет, изучая их и знакомясь с разными существами. Каждый раз мама придумывала новую планету, её жителей и красочно мне всё описывала. Я была под невероятным впечатлением от историй, но почему-то со временем стала их забывать, и хоть головой об стену бейся, но ни одной не вспомню, будто ничего и не было. Наверно, её смерть на меня так подействовала. Сколько мне тогда было? Кажется, одиннадцать. Почти всё, что связанно с мамой, выветрилось из моей головы. Остались лишь кое-какие воспоминания, но мне нужно было больше.

      Я ругала себя за то. Что толком и не помню, как она выглядела. У меня даже нет её фотографии. Ни одной. Папа всё сжёг. Не мог пережить потери. Похорон я тоже толком не помню. Единственное, что до сих пор остаётся в моей памяти — это чувства, которые я испытывала в тот день. Но и они не понятны, потому что полностью противоречат всему, что было до смерти мамы. Я не истерила и не плакала, нет. Я чувствовала облегчение и спокойствие. Меня не было на кладбище, я не видела всего процесса, не видела её бледного тела и чёрного гроба, потому что боялась. Боялась увидеть её мёртвой? И снова нет. Просто боялась и всё.

      Траур закончился быстро, но просто потому, что ничего уже не напоминало о маме. Отец выкинул все её вещи и с тех пор никогда о ней не упоминал. Скорей всего, он выбросил её из своей головы, из воспоминаний, из сердца. И тогда мне даже было обидно из-за этого. Я хотела говорить о маме, не хотела её отпускать, но как только я начинала думать об этом, страх возвращался. Но чего я боялась? Уж точно не папу. Он никогда не сердился, не повышал голос, не наказывал, даже если я шкодничала, и точно не бил меня. И мама ничего подобного не делала. Никогда. Я росла в любви и заботе, у меня была самая лучшая семья на свете, но страх не покидал меня.

      Мама незаметно стала исчезать из моей жизни тогда, когда я уехала из отчего дома. Я вспоминала о ней лишь раз в год — в день её смерти. Я считаю себя ужасной дочерью, ведь за все пятнадцать лет я так и не удосужилась спросить у отца, отчего она умерла. Маленькой девочке не нужно было знать «почему» и «зачем», потому что она маленькая глупышка и не поймёт всех взрослых проблем, но взрослой женщине было стыдно не знать причину смерти самого дорогого человека. И мне стыдно. Очень стыдно, но всё так же страшно.

      Я закрываю глаза и представляю, что моя душа уносится к звёздам. Она летит всё дальше сквозь бесконечное тёмное пространство, огибая тысячи планет на своём пути. Но среди всех этих миров, душа ищет лишь один единственный, на котором её ждут и любят.

      Я поднимаю веки и застаю на себе внимательный взгляд больших выразительных глаз. Я улыбаюсь и указательным пальцем касаюсь его слегка вздёрнутого носика. Он мурчит, вытягивает лапки и трётся о мою шею своей головой. Я начинаю гладить его чёрную шёрстку. Он ложится на мою грудь и мне становится ещё жарче.

      — Моцарт, кис-кис.

      Из кухни доносится бархатистый голос. Кот спрыгивает с меня и галопом несётся на зов. Я переворачиваюсь на бок, подсовывая руку под подушку. В поле моего зрения попадает свежая газета. Когда она успела тут появится? Когда я ложилась на диван, её не было. Или я всё-таки уснула? Хм… Нет, я чётко помню, что не спала. Не смогла уснуть, слишком жарко. Может, её Патрик положил, а я просто не заметила.

      Я вытянула руку и двумя пальцами подцепила газету с журнального столика. Заголовок гласил: «Ещё одно убийство: Модификатор оставляет след». Я подскакиваю с дивана, продолжая читать: «Спустя столько времени безнадёжных поисков самого кровожадного серийного убийцы этого десятилетия полиции удаётся найти первую зацепку. Точные факты узнать не удаётся, но сержант уголовной полиции Хлоя Кент сообщает: «Наконец-то у нас появился след, и теперь мы доберёмся до истины. Мы поймаем преступника, вне всяких сомнений». Свои дальнейшие действия полиция не оглашает».

      Я ошарашено уставилась на первую полосу. Что за чёрт? Когда и как? Я что, действительно спала? И кто такая Хлоя Кент? Впервые о ней слышу. Я несколько раз пробежалась глазами по статье, но так и не смогла понять, как всё произошло без моего ведома. Даже если я уснула, то не могла проспать такое! Я бросила взгляд на часы: было два часа дня. Патрик привёз меня домой около одиннадцати. Куда делись ещё три часа, если я точно помню, что не спала?

      Я опять посмотрела на газету и наткнулась на дату. 8 октября. Как? Из головы вылетело двое суток? Я вскрикнула. На мой голос прибежал Патрик и стал успокаивать меня. Он выбил газету из моих рук и поднёс стакан с водой. Я залпом выпила жидкость, но это оказалась не вода. Слишком горько. Я поморщилась и начала кашлять.