Кучер

Кучер

Сегодня город вновь на ушах. Который раз за год – уж никто и не вспомнит. Очередной человек упал замертво. Вот так просто, прямо на людной улице. Шёл себе по делам, думал мысли всякие, но внезапно его будто что-то дёрнуло, будто-то кто-то потянул за шиворот. Мужик встал как вкопанный, глаза закатились, кожа вмиг побледнела, и он шмякнулся лицом вниз на мостовую как мешок с брюквой.

Прохожие только и успели, что покричать немного, ужаснуться, но не так сильно, как в первые разы, да спокойно побрели по своим делал, оставив бренное тело в ожидании врачей и полиции. И пусть такое уже давно перестало удивлять народ, однако молва не прекращала нестись по городу и обрастать всякими жуткими подробностями. Мол, у упавших замертво перед падение чернели глаза, под кожей их будто что-то ползало, а иногда доходило и до такого, что кто-то говорил, будто видел за спиной умерших призрачное золотистое облако, вызвавшее какое-то странное умиротворение пополам с жутким оцепенением. 

Сколько бы тела не подвергали вскрытию, сколько бы офицеры полиции не шарились в делах жертв в попытках как-то всех связать, ничего найдено не было. Да и не особо они и старались, если уж говорить откровенное. В этом городе врачи больше походили на алхимиков, а представители власти либо на ужратых стариков, либо на ленивых разгильдяев, блаженно свесивших ножки со спин уж больно богатых родителей.

Посему дело о загадочных смертях приобрело статус нераскрываемой ведьмовской дичи, с которой никто не хочет иметь дело. К тому же и время такое – сотни грязных лачуги вокруг города, в центре зажиточные домов да ратуша. Смердящая река на востоке, чернильный лес на юге, мёртвая земля на западе. А на севере больно уж холодно. Все злые, напуганные и несчастные. Да и нет времени у кого-то разбираться с загадкой, из леса вон упыри прут. Правд повезло - по одному, не стадные они твари. Как всадят ему стражники в голову по десть копий, параллельно усравшись от страха, так вечерком в кабаке будут весело рассказывать о своей врождённой рыцарской смелости, позволяющей им защищать этот бренный городишко от лесной нечисти.

В начале всех этих происшествий горожанами было организованное шествие в домик ведьмы, одиноко стоящий на мёртвой земле. Первым делом они подивились белладонне, растущей вокруг хлипкого деревянного строения. Земля-то не просто так мёртвой прозвана, а тут на тебе – зеленушка. Хотя, ядовитая же. Так что народ это не счёл чудом, которое могло бы служить признаком возрождения почвы. Белладонна стала подтверждением тёмных сил, что обитают за дубовой дверью. Напоследок перекрестившись, дверь пнул ногой самый сильный и молодой в городе. Таких обычно называют первыми на деревне.

Не вдаваясь в подробности трясущихся коленок и пугливых глазишак верующих, которых не пугала тьма погребов в их домах, но доводила до жути цветная палитра света, сочащаяся сквозь старинные витражи в ведьмовских окнах, перейдём к самому интересному. Ведьму они нашли. Вот только сжечь её не вышло, старуха уже померла, оставив после себя кости прямо на полу хижины. По костям можно было сказать, что дьявольская сущность покинула тело много лет назад, да и тонны паутины по всему дому говорили о давнишней покинутости.

Вот и кончилось их бравое шествие абсолютной растерянность. Однако уже после возвращения в город и сообщении новостей, пришло облечение -  ведьмы, оказывается, давно нет. Был кутёж всем городом, и никто не вспомнил, что уже лет десять никто эту ведьму не видел, да проклятий никто не насылал. Но зато всё это время ходили слухи и предостережения, а любое несчастье в семье спихивали на проделки ведьмы. Да всех так пугали беспочвенные суеверия, что решились заглянуть на огонёк к старухе только тогда, когда совсем всё плохо стало. Вот никто об этом и не думал. Ведьмы нет – заживут на славу.

Прошёл год – люди всё так же гибли. А живые всё так же обвиняли в этом ведьму. На этот раз уже какую-то новую, проникшую в город, как обычно рассказывали, в кровавое полнолуние. В общем, очередные выдумки простаков, лишь бы спихнуть на кого. За что их всё же стоит похвалить – не обвиняли попросту обычных женщин и не чинили прилюдный суд. Девиц-то в городе мало, больно уж жалко их всех убивать. Как никак будущие матери новых рабочих рук. Скажем так – крупица разума у этого города ещё осталась.

Тем временем в город съезжались всякого разного рода чудотворцы, экзорцисты и просто падкие до денег ослиные морды, заверяющие жителей в защитных свойствах оберегов. Чаще всего эти обереги были сделаны как раз из ослиных костей.

И чаще всего помирали как раз приезжие.

Так вот однажды один юнец, что был падок до математики и прочих исчислений, задумался в попытках найти хоть какую-то закономерность в таинственных смертях. Он размышлял так: вначале замертво падали жители, потом, когда о проклятии города прознали во всём королевстве и началась туристическая волна всяких дуралеев, семеро из десяти умерших были родом из других мест.

Парнишка самого себя потерял, пока пытался найти хоть что-то общее между первыми жертвами и последними. Какой-то знак, какую-то ниточку. Ходил к семьям погибших и к знакомым приезжих, спрашивал: куда ходили, с кем говорили, в последнии отчаянные разы даже спрашивал, как и с какой интонацией разговаривали жертвы в несколько дней до смерти. Всё было бестолку.

В конце концов молодой человек решился поехать в соседний городишко, до которого дня три пути на повозке, да поспрашивать там. Мол, может там будет что-то общее с показаниями из его города. Однако и там его ждало разочарование.

Прошатавшись с недели три по такому же грязному и мрачному городу, паренёк окончательно потерял силу духа и отправился домой. Денег, спертых у учителя, осталось совсем немного, так что об официальном сопровождении можно было позабыть. В таких случаях всегда оставались одинокие старцы, иногда целые семьи или просто мало берущие кучеры, следующие по нужному тебе пути. От официального сопровождения такие повозки отличались полной незащищённость от лесной нечисти, но нынче очень солнечно, так что можно и рискнуть.