Куда глаза глядят

Глава 3. День третий.

Я не могу сидеть и потому не могу долго ехать на велосипеде. Это провал всей моей идеи. Моя нижняя часть, превратившаяся в один большуханский синяк, категорически против любого перемещения куда бы то ни было. Особенно на велосипеде.

Я в ужасе и боли.

Решила ехать до Селигера, а до него ещё как... впрочем... До Демьянска бы допедалить...

От Старой Руссы идёт длинная дорога - однотонная, без впечатлений. Кроме мумифицированных лягушек и вздутых жаб попадаются сбитые ёжики, и несутся одинокие машины. Дорога из гравия, залитого смолой; очень трясёт.

Связи нет. Мои носки, судя по источаемому запаху, умерли и даже не сегодня. Хэбэшки, между прочим! Для того, чтобы уговорить свои ноги залезть в них, а затем в тесные душные кроссовки, приходится с каждым разом тратить всё больше и больше времени.

… Купила кефир, и батон, и мармеладки, и сухое молоко. Пока ходила в магазин, оставила велик у одной тётки во дворе. Она отнеслась ко мне очень подозрительно, но мне пришлось просить её, потому что тогда есть хоть какая-то гарантия, что велосипед не сопрут. А с улицы – могут.

Отгрызла целлофановый уголок у кефира и все пол литра с мягким румяным батоном схомячила. В магазине в трёхлитровых банках продавали местное молоко! Прямо в холодильнике стояли эти банки, что было удивительно, потому что магазин стоял прямо на трассе.

Из осознаний вижу только своё мегаЭго. МегаЭгогище.

Когда мне приходится общаться с людьми, первое, что они всегда спрашивают:

- А не страшно?

Я хочу объяснить, что гораздо страшнее умереть в одиночестве в четырёх стенах, и тухнуть там, воняя, и что один вопрос преследует меня в последнее время наиболее часто: как быстро меня начнёт есть оголодавшая кошка?

Вместо этого я бравурно заявляю:

- А чего бояться-то?

Храбрая такая. Ага.

… 16.00. Надо проехать хотя бы ещё немного. Ну, пожалуйста. Ещё же только день! Поверить не могу... С кем я сейчас говорю?

Колени тоже перешли на сторону зла - они кричат о пощаде. С утра ещё немеют руки и становятся бесчувственными пальцы - мажу шею «Звёздочкой», к обеду немного отпускает. Собственное тело предаёт меня.

Нет сил терпеть дальше. Дорога, как специально, хуже стиральной доски, и как издевательство, спустя двадцать километров этой тряски я вижу возле дороги знак, что... «начинается неровная дорога»? А до этого, мать вашу, что было?!

… И вот я вижу кучку местных, которые, держа надувной матрас над головой, явно идут к воде. Я хочу тоже. К воде. Но отдельно от них.

Ищу - отдельно нигде спуска нет. Пока искала - потеряла и этот спуск. За кипами сена, скрученными на краю деревни, переодеваюсь в купальник и еду спрашивать где спуск.

Приходится контактировать с людьми, - в этом тоже урок моего путешествия. Вынужденное контактирование. Я выхожу из рамок своей приобретённой интровертности.

Галина и её муж. Час назад я плакала и просила Вселенную:

- Хочу чай, горячий чай... и мёд... Хочу искупаться... постирать всё это бельё на мне... банально хочу летних хрустящих сочных огурцов...

И вот, в течение ближайших двух часов я получаю всё это в полном объёме!

Они показали мне, где спуск и вода. Позволили оставить велик у дома. И я пошлёпала вниз, захватив все свои грязные вещи и мыло.

Местные, конечно, громко вопросили в воздух:

- Кто это? - увидев меня и ожидая ответа.

Я включила игнор, залезла в воду подальше от них во избежание конфликтов а-ля «погнали наши городских по направлению к деревне», намылила голову и стала плескаться, распугивая рыбёшек.

Это была тёплая речная чистая вода - высшая степень блаженства!

Потом собрала вещи, кучей лежащие на песке, ушла ещё дальше и всё постирала. Я муслила тряпки, испытывая ни с чем не сравнимое удовлетворение от процесса очищения.

Ещё там была куча устриц. Просто всё дно усеяно! Я достала одну, и она тут же возмущённо сдвинула створки, выплюнув напоследок тонкую струйку воды.

Когда я поднялась наверх, излучая геометрическую степень экстаза, Галя и её муж продолжили меня опекать. Она велела повесить вещи на верёвку во дворе и пройти в дом «до чаю». В доме было сумрачно и прохладно. Чай был с мёдом и батоном. Галя рассказала, что у её невестки сгорела квартира, и они теперь пытаются отстирать ковёр, - во дворе, действительно, лежал ковёр, который муж Гали поливал из шланга водой. Она говорила, как ей жалко ремонта, сделанного накануне. Я, как слушатель, осторожно добавила, что это счастье - что сгорел ремонт, а не пятеро детей.

Галя задумалась, а потом согласно часто-часто закивала головой.

Оказалось, что они тоже из Питера!

Что же это за сила визуализации моего «хочу», если всё оно исполнилось так быстро и в полном объёме? Мама Вселенная как будто готова исполнить ВСЁ, что я сформулирую. Но... я не знаю, чего хочу. Самое-то главное!

Пока мы пили чай, вещи высохли, и я поехала. И дорога вдруг стала как стекло. Галя дала мне с собой пакет огурцов. Я ничего не говорила ей про них! Сбежала, пока они не притащили мне весь свой огород!