Кудеярова поляна

На Ведьминой заимке

Сумрачное утро медленно, но верно наступало на лес. Тьма уходила неохотно, цепляясь за кусты и прячась за деревьями. Стояла напряжённая, словно звенящая, тишина.

Пожилая женщина, в длинном платье, подвязанная тёмным платком, остановилась, опираясь на суковатую палку.

— Дождь, видать, будет. Ну, дай Бог, успеем добраться.

— Бога нет, — сообщил её спутник, мальчик лет десяти, затем спросил: — Баба Катя, а мы куда идём-то?

Женщина вздохнула, подняла было руку перекреститься, да под взглядом пытливых синих глаз внука, вернее, внучатого племянника, передумала.

— К сродственнице моей, Евдокии. Погостишь у неё с недельку-другую на заимке.

— Это к той, что ты Дунька-ведьма зовёшь?

Тронувшаяся с места баба Катя встала как вкопанная.

— Никак, подслушивал?

— Я случайно! Честное пионерское.

— Лёнька, ты ж обещал, что не будешь поминать ни пионеров, ни деда с отцом!

— Баба Катя, лес вокруг. Савка-полицай в деревне остался. А чего на недельку-другую? Наши немцев побьют, дед за мной приедет, а я в гостях. И так к школе опоздали.  

— Некогда языком молоть, путь не ближний! — баба Катя довольно шустро двинулась дальше, забыв про палку. Мальчик широко зашагал рядом, размахивая узелком с нехитрым имуществом.

Надолго женщины не хватило. Вскоре она замедлила ход, а на краю полянки и вовсе остановилась отдышаться.  

Лёнька пробежался вокруг и вернулся.

— Баба Катя, там дерево поваленное, пойдём, сядешь, отдохнёшь.

— Не хотелось бы, место тут уж больно нехорошее. Да, видать, придётся, — бормотала женщина, плетясь к найденному Лёнькой дереву. Потихоньку бормотала, но мальчик услышал. После того, как баба Катя, кряхтя и охая, уселась, спросил:

— А почему нехорошее?

Вместо ответа женщина показала рукой на противоположную сторону полянки.

— Холмики какие-то... это что? — спросил Лёнька.

— Пристанище душ неприкаянных, — вздохнула баба Катя.

— Непонятно ты объясняешь, — Ленька, собравшийся сбегать к холмикам, обернулся.

— Самоубийц здесь хоронили, со всей округи. На общем-то кладбище — грех, вот и нашли местечко. А душеньки не отпетые, неуспокоенные маются. Привидениями по лесу летают. Правда, врать не буду, вреда никому не творят, а пугать пугают. Ты лучше туда близко не подходи.

— Баба Катя, не бойся. Это суеверия. Бабкины сказки. Смотри, вон даже табличка на палке сохранилась.

— Сказано, не ходи! Могилки старые, провалишься в яму. Ладно, посидели, дальше пошли. Мне до комендантского часа обернуться надо.

Дальше двинулись уже не так торопко. Лёньки ненадолго хватило так плестись. Он стал забегать вперёд, и сходить с тропинки. Наткнулся на обложенный камнями родник и позвал спутницу. Та послушно свернула с тропы, обрадовавшись возможности отдохнуть. Не рассчитала свои силы, путь трудным оказался. Мелькнула мысль, а не Дунька-ведьма ли порчу наслала, что ноги не идут. Баба Катя потихоньку перекрестилась: «Упаси Господь от ведьминских проклятий».  

— Это Змеиный родник, — пояснила Лёньке. И, предваряя расспросы, добавила: — В жару на этих камнях змеи любят греться.

Мальчик, усевшийся на один из камней, соскочил и отошёл на несколько шагов и сказал:

— Баба Катя, ты не подумай, я змей не боюсь, просто не люблю. Скользкие, мерзкие.

— А сейчас ты их и не увидишь. Они, как осень начинается, в норы свои уползают.

Отдохнув у родника, путники двинулись дальше. Лес поменялся. Чаще встречались ели. Некоторые были изогнутой, причудливой формы. Попался участок, где ели стояли чёрные, обугленные. На земле даже мох и трава не росли.

— Пожар, наверное, сильный был? — предположил Лёнька.

Баба Катя ответила:

— Может, и был, да вот только никто ни огня не видел, ни дыма. Говорят, черти для ада здесь дрова заготавливают. Так и зовут эту часть леса: Чёртова просека. Ну, считай, половину прошли. Осталось болото обогнуть.

Остаток пути двигались молча. Лёнька тоже устал. Однако когда они вышли к бревенчатому домику на невысоких сваях, воскликнул:

— Ух ты! Избушка бабы Яги.

— И кто из нас в сказки верит? — ехидно спросила баба Катя. — На сваях дом потому, что по весне заливает. Тут река неподалёку.

Она поднялась по деревянным ступенькам и вошла в открытую дверь, Лёнька зашёл следом и завертел головой, осматривая просторное светлое жилище, не похожее на пристанище ведьмы. Хозяйка домика стояла у стола спиной к вошедшим. Высокая, худая, в длинном чёрном платье и в чёрном же платке, из-под которого по спине до пояса струилась змеёй коса.

— Что, Катерина, и Дунька-ведьма понадобилась? — спросила она, не оборачиваясь.

— Здравствуй, Дуня, — залебезила баба Катя.

Хозяйка издала короткий смешок и обернулась. Гости попятились под пронзительным взглядом карих глаз. Всмотревшись в Лёньку, Евдокия сказала задумчиво, скорее утверждая:

— Захара внук.

— Его, его, брата моего родного внучок, Лёнькой звать, — закивала баба Катя. И неожиданно бухнулась на колени: — Выручай, Евдокия! Не к кому мне больше податься.

— Поднимись, — коротко приказала Евдокия. — Вон, на лавку сядь. А ты, дедов внук, — обратилась к Лёньке, — иди, во дворе погуляй. Нам наедине поговорить нужно.

Лёнька хотел возразить, но побоялся сердитой хозяйки. Как только мальчик вышел, баба Катя всхлипнула пару раз, видимо, пытаясь разжалобить собеседницу. Не получилось.

— Сопли не распускай. По делу сказывай, — хозяйка насмешливо уставилась на гостью. Баба Катя тяжко вздохнула.

— В деревне нашей часть немецкую расселять будут. До того комендант лишь был, да трое полицаев. Один местный, Савка, двое пришлых. А отец Лёнькин красный командир. Да и Захар в большие начальники выбился, сама знаешь. В прошлом году мы всей семьёй у него в столицах гостили, я с дуру и предложила: привози, мол, Лёньку к нам на лето. Теперь все через то сгинем. — Женщина заплакала уже непритворно, но быстро взяла себя в руки и продолжила: — Вот ты быстро узнала, что Лёнька Захаров, так похожи. Вдруг, кто из соседей донесёт? Да и мальчишка своим отцом хвастает, что скоро он всех врагов победит. Галстук красный еле уговорила в саду зарыть, спрятать. На днях Савке к двери плакат прикрепили «Смерть предателям». Тот пообещал, если найдёт, кто это сделал, шкуру живьём спустит. А ведь это Лёнька постарался. Я накануне видела, как он на большом листе что-то рисует, да внимания не обратила. Дуня, приюти мальчишку. За него ведь нас всех перевешают.