Кудрявая Швабра

Ковчег

Звук разговора отражался от каменных сводов. До меня долетали некоторые слова, иногда фразы.

 Сама не заметила как подалась вперёд,  чтобы услышать чуть больше. Да, уроков хороших манер в моем детстве не было, а может и были, но я их прогуливала. Наблюдая за силуэтами и бессовестно подслушивая их разговор, я смогла наконец разобрать все слова.

-Помните девушку, которая осталась в саду, наверное стоит пригласить ее в замок, снаружи опасно, - фраза  долетела до меня и, как гаечный ключ, ударила по голове. Не успев подумать о последствиях, я решила, что стоит сказать, что я уже тут.
- Простите, - крикнула я с балкона,- Не беспокойтесь за меня, я... я уже... внутри...
Голос сорвался, и моя уверенность начала тускнеть. С каждой секундой, с каждым словом. Нет. Даже если она и походила на свечу, то не на одиноко тлеющую лучину, а на последнюю, самую важную и единственную. На ветру пламя сначала трепетало, а потом погасло. Мгновенно и безвозвратно. Пришло время испугаться.

Всадник, который прежде только слушал, взглянул на меня. Этот взгляд был пустым. Выпорхнув из глаз с тяжёлым и веками, пустота стремительно ринулись ко мне. Сердце пропустило удар. Я сглотнула.  
Могу поклясться, что-то в этих глазах было не так.
Наконец он произнес:
-Я ухожу, дай ей комнату, если хочешь, - посмотрев на светловолосого юношу, он развернулся и зашагал вглубь здания, рассекая перед собой густой воздух. 
Бледный силуэт стоял неподвижно. Всё, кроме развевающейся ткани за спиной уходящего, замерло. Я невольно задержала дыхание, боялась пошевилиться и хоть звуком, хоть шорохом привлечь к себе внимание. Я чувствовала себя лишней. Мне не стоило здесь находиться, не стоило подслушивать...
Юноша шумно выдохнул, набрал в грудь воздуха, расправил плечи и поднял лицо, на котором запрыгали разноцветные блики. Он медленно обернулся и направился к лестнице с намерением подняться ко мне. Хоть его внешний вид создавал впечатление, будто ничего не произошло, но неловкое молчание все ещё давило со всех сторон. Звук удара подошвы о каменные ступени отражался тысячами голосов в готическом своде. Юноша летел над лестницей ели касаясь её. Оттого звук становился лишь звонче. 

- Пойдемте,- свежая улыбка светилась на белёсой коже. Молчанье прервалось. Тишина,  что до этого душила и не давала шевелиться, сейчас трусливо рассеивалась, заползала в щели и впадины пола и потолков.

 Мы прошли через каменную арку в широкий коридор с узкими бойницами. Разноцветный мягкий свет широкого зала сменился холодными лучами. В полумраке светлые локоны моего проводника уже не блестели так броско. Кудри немного подрагивали, сбегая лентами по спине, пока мы медленно шли по запутанным, постоянно разветвляющимся, словно куст плетистой розы, коридорам. Казалось, дорога была бесконечной.

Мы шли дальше. Поворот. Ещё. Ещё. Лестница. Затем налево, направо, я сбилась со счета. В колейдоскопе то узких то широких, живых, как летучие мыши, переходах тени сменялись пятнами света. От ярких бликов кружилась голова. Я шла всё медленнее. Перед глазами всё плыло.  Мы завернули за очередной угол,возможно, сотый за сегодня. Я услышала странный шум, и в ту же секунду на меня налетела огромная туча хлопающих перепончатых крыльев. Страх холодом прокатился по коже и застыл, согнув мои колени. Я упала. Тело начало дрожать, я закрыла голову руками.
- Не бойтесь, - спокойный голос прорвался сквозь шелест крыльев,- Это всего лишь летучие мыши,- рука на моем плече.
Я не открывала глаза. Удары сердца отдавались в ушах, руки тряслись. Мне хотелось домой. Поток мыслей нахлынул на меня, я вспомнила свой дом, друзей и теплое солнце, согревающее землю в теплых объятьях своих лучей. Слезы обожгли лицо. Снова.

Я чувствовала себя потерянной. Мир стал врагом, а не приятелем. Всё вокруг отвернулось от меня. Каждый предмет, что встречался мне сегодня, каждая секунда этого дня боролась со мной. И в этой войне я проигрывала. Снова.
Снова это место пугает меня, и снова я плачу. Где я? Кто эти люди? Замки, драконы, улыбки всё это время путали меня. Туман, что окутывал это место, заполз и в мою голову, притесняя разум. Вопросы вспыхнули, перемешались, завертелись и с внезапной ясностью отдались в мыслях. Подняв голову, я посмотрела на юношу, ненадолго, и снова уронила её, не было смысла что-то говорить. Время смазалось.  Я забыла о чем шел наш разговор, замерший теперь и оставшийся где-то в тени запутанных коридоров, забыла почему начала плакать, почему до этого была такой решительной и почему эта смелость пропала. Мне хотелось стереть воспоминания об этом дне, всё забыть.
Юноша тихо, успокаивающе, почти неощутимо поглаживая моё плечо, уговаривал меня встать. Было неловко вести себя как ребёнок. Пришлось успокоиться.

"Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то.
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва".        
"Евгений Онегин" -А. С. Пушкин

Воздух перестал содрагаться от гулких ударов подошв, когда из-за крутого поворота показалась дубовая дверь. Навеки застывшее тело дерева в дверном проёме изнывало от глубоких незатянувшихся ран. Под смертоносным жалом мастера увядало растение, но расцветали невиданные былины и сказания. Как раньше богатая крона укрывала кору-кольчугу, теперь тонкие ветви девечьих рук тянули лесные нимфы, силуэты воинов, очертания зданий строений. Даже грустно. Странно, но душа тоскует по тем временам, когда поля расстелались пред человеком как бушующее море. Когда человек был словно бушующая стихия, а не болезнь. Когда мир признавал нас как равного, а не умирал под нашим господством. Когда-то человечество поддерживало гармонию с миром и в нём. Но разум не только возвысил его над природой, дал силу, с которой человек назвался венцом, вершиной, с которой сам пал со временем, сломав крылья, утянув всю флору и фауну за собой. 
 "Где ныне конь боевой,
Где звонкого рога пение,
Отгремели горной грозою,
Отшумели степными ветрами.
Сгинули дни былые
В закатной тени за холмами".
Властелин колец (2)