Кухаркин сын

1.

Когда Мик первый раз ее увидел, сидя в машине на другой стороне улицы, то сам не понял, чем его привлекала эта маленькая одинокая фигурка. В джинсах, обтягивающих тощую задницу, и тонкой куртке-спецовке с нашивкой «Собственность Корпорации Неспящие». Был ветреный весенний день, прозрачный и холодный первой мартовской влажностью.

Она бегала с коробками туда-сюда, помахивая хвостиком своих темных волос, суетилась рядом с фургоном, вытаскивая такую же нищую рухлядь, как и она сама. И смеялась. Она скалила зубы мужикам, разгружающим ящики, водителю. Его пацанам из братства не смеялась, но тоже расплывалась по самые десна. Убогая. Потом уже она редко улыбалась, все больше ходила с каменным лицом или плакала. Мику она вообще никогда не улыбалась. Сука.

Он и сам не понял, чем она так его раздражила в тот момент. Но Мик был не из тех, кто занимается самокопанием. Просто не понравилась.

Он высунул руку из машины, стрельнул бычком по расплющенному мусорному баку и махнул Французу. Тот, гоняя неизменную зубочистку из одного угла рта в другой, пересек улицу и склонился к окну.

- Ал, это последняя перевозка?

- На сегодня да. А завтра еще два фургона.

Мик высунулся и сплюнул на землю возле ноги Француза.

- Вот та цыпа, - он сложил пальцы в дитячий пистолет и указал на брюнетку, - семейная?

- Не, одиночка.

- Сели ее тогда в минус первый.

- Эй, Мик, так не положено. У нее контракт на должность в Корпорации. Все чисто, я проверял. Нельзя ниже второго. - Француз не хотел связываться с такими делами.

- В минус первый, - упрямо повторил Мик.

- А если разбираться придет?

- Пусть пожалуется на меня в Корпорацию, - хохотнул он.

Мик не боялся. Он знал таких, как она. Много раз видел. Девчули-пустоцветы с битыми генами. Таких пруд-пруди рождалось после ядерного утра.

Он и сам был таким — порченным. С дефектом. Поэтому и не мнил о себе бог весть что. Не то, что эти тупые курицы.

Дефективные годились только для обслуживания улиц. Торговки, разносчицы, прачки, красильщицы. Изредка их брали на низшие должности в «Корпорацию Неспящие». Но только молодых и только красивых, с сохранным интеллектом. С правильным количеством конечностей и не фонящих радиацией.

Другое дело чистые девочки. Дорогой товар, элитный. Сразу после наступления двенадцати лет Корпорация проводила отбор. «Чистых» мальчиков и девочек, с первозданными, мать его, Природой, генами, забирали в государственные пансионаты.

Парни после восемнадцати потом шли под государственные служебные должности, а девочки… мягкие, розовые, пахнущие медом… воспитывались до шестнадцати и выдавались строго по талонам и только для сотрудников. В первую очередь элитным подразделениям госслужащих, отличникам ратной подготовки или блеснувшими какими-то заслугами. Так Корпорация заботилась о поддержании видовой чистоты.

Уже ради одного этого стоило пробиваться туда, в эту проклятую Корпорацию. И многие мечтали. А кто не захочет здоровых детей, социальную поддержку и сытое будущее?

Самого Мика коробило при одной мысли о работе на правительство. Дело было даже не в гнусных профессиях или обязанностях, не в жесткой дисциплине, царящей в закрытых пансионатах, не в ограничениях свободы для выпускников. Хотя, и в этом тоже. Настоящая правда заключалась в ограничениях по здоровью, которые ему, Мику, было не обойти никогда.

Его, как и половину детей в двенадцать лет, даже проверять не нужно было. Вырождение налицо. Дело было в его фиолетовых глазах, способных видеть в темноте и этим подписавших ему приговор. Битый ТR-ути ген закрыл ему возможность работать на Корпорацию навсегда.

Невозможность выбрать себе «чистую» девушку закрывала эту возможность и для его будущих детей тоже. Ведь отныне порченые гены в его роду могли только множиться и прогрессировать. Но так далеко в будущее Мик предпочитал не заглядывать. Да, и было ли оно у него — это будущее?

У таких как он было только одно — сегодняшний день. Поэтому в двенадцать, уже проигравший свою самую главную битву и предоставленный сам себе, он прошел свое обучение в своем «пансионате» — на улице. И теперь в двадцать два Мик был готов поспорить, чье взросление делало большим мужиком: его или государственное?

Мик добился всего сам. Он выгрыз у судьбы своим потом, сломанными костями и рваными связками новый шанс и теперь уж не выпустит. Мыслимое ли дело он, вчерашний сопляк, стал главой Братства Кухаркиных сынов. Неплохо звучало, да? Ему и самому нравилось.

Конечно, корпораты* все равно оставались выше, но и он уже был не последний человек на районе.

Поэтому жалкие одиночки, вроде этой порченной, были обычными девками кого-то из верхушки корпоров, которых временно пристраивали на низшие должности. Жениться на такой или встречаться открыто — зашквар. А девки-пустоцветы и негордые, сами на любого корпората кинутся, хоть вонючего, хоть жирного, только должностью помани, да гособеспечение пообещай. Вот потихоньку и занимались взаимной «благотворительностью».

Даже проститутки честнее — поморщился Мик. Те, без самомнения, просто хотели выжить. А такие аккуратненькие, как та, что сегодня заселяли, мнят себя принцессами и для обычных уличных парней недотрог строят. А сами потом стонут, как последние бляди, под корпорами по грязным углам новоприобретенных госквартир на диванах с клопами на гособеспечени.