Кукла

Кукла

С началом холодов в мой трактир стал захаживать приятного вида старик, на вид ему было лет семьдесят. Он садился в дальнем углу, заказывал себе стакан чая или бутылку минеральной воды, тосты с сыром и поленту. Этого ему хватало на целый вечер, часто он засиживался до закрытия. Обычно он приносил с собой какую-нибудь книжку или журнал, и читал их, изредка прерываясь на еду. Но никогда не оставался последним: если видел, что другие посетители уходят, то вставал, благодарил за еду и уходил. Первое время он расплачивался каждый раз, я предложил ему кредит и он немедленно согласился. Держался он с достоинством, по отдельным репликам, которыми он обменивался со мной или с дочкой, которая по вечерам помогала мне обслуживать посетителей, было понятно, что человек он интеллигентный и образованный. Одет он был в добротный, но поношенный костюм, плечи часто бывали обильно припорошены перхотью. В моих глазах он был человеком, у которого старость забрала всё – силы, здоровье, родных, друзей и деньги. И теперь, на склоне лет, он вынужден снимать убогое жилище, в котором по вечерам холодно и одиноко.

Моё представление о такой его жизни укрепилось после того, как я однажды, в непривычно тёплый для осени день, увидел его в сквере неподалёку. Он сидел на скамеечке под ярким фонарём и читал книжку. Мне представилось, что он живёт в старом деревянном доме с множеством щелей во всех стенах, на заделку которых у него нет ни сил, ни денег.

Судьба бывает несправедлива к людям. Я знал людей, которые на протяжении многих лет вели праздный образ жизни, нигде не работали, но всегда жили если не в роскоши, то в достатке. И я знал людей, которые работали не покладая рук, но в конце оказывались в таких жизненных условиях, которые никак не назовёшь достойными.

Об этой несправедливости я слышал с детства, в первую очередь от бабушки, которая более всего боялась, что я выберу неправильный жизненный путь. Она внушала мне, что радость приносят только заработанные деньги, прочие доходы лишь развращают. И приводила множество примеров.

Судя по тому, что я всю свою взрослую жизнь тружусь почти без отдыха, бабушкины рассказы подействовали. А вот её попытки привить мне религиозность потерпели крах. Я спорил с ней, объясняя, что бог не допустил бы такой несправедливости, существуй он на самом деле. Бабушка ахала, грозилась даже наказать за «вольнодумство». В какой-то момент я просто перестал с неё спорить на подобные темы, сообразив, что её не переубедишь.

В декабре отмечался день города, по этому поводу у нас было особо много посетителей. Старик пришёл, отыскал себе местечко в дальнем углу, и сидел там, наслаждаясь атмосферой праздника, музыкой, всеобщим весельем и вином. Я велел дочке отнести старику половинку английского пудинга и сказать ему, что это за счёт заведения. Он был тронут, горячо благодарил девочку и даже поахал мне рукой издалека.

В половине девятого в трактир ввалилась большая и шумная компания гуляк, зашедших погреться и выпить пунша. Один из них, мужчина средних лет, в кожаной куртке, оглядел присутствующих, и я заметил, что его взгляд остановился на ком-то из сидевших в зале. Некоторое время он пристально рассматривал кого-то, словно проверяя – не ошибся ли, а затем направился прямо к тому столику, за которым сидел старик.

- Профессор, - расслышал я сквозь шум и гам трактира. – Вы узнаёте меня? Когда-то, лет двадцать назад, вы руководили моим дипломным проектом. Не ожидал встретить…

Я отвлёкся и далее не слышал слов посетителя в кожаной куртке. Но тот устроился на свободном стуле рядом со стариком и некоторое время они оживлённо беседовали.

Мне даже показалось, что в тот день настроение старика было более благодушным, чем обычно.

Открытие, сделанное мною в тот вечер, поразило. Старик был профессором. В нашем городе есть университет, наверное, он там и работал. Что же заставило его искать по вечерам тёплый угол, где он мог бы обогреться, перекусить и просто быть среди людей?

Обычно я не докучаю посетителей расспросами. Захотят – расскажут сами. Терпение в большинстве случаев бывает вознаграждено, о постоянных посетителях я знаю достаточно – какие у них семьи, где работают, за какие спортивные клубы болеют. Но старик на контакт не шёл. Вежливо отвечал на мои вопросы, не выказывая намерения продолжать беседу.

Последние дни перед Рождеством выдались снежными, по вечерам посетителей было мало. Тем не менее, в начале восьмого – как всегда – появился старик. Пальто и шапка его были обильно украшены снегом.

- Я вижу, вы шли издалека, - сказал я, помогая ему снять пальто.

- Нет, что вы. Десять минут спокойным шагом. Просто такой снегопад…

- У вас дома, наверное, холодно?

Такой вопрос мой был более данью вежливости, чем желанием разузнать, в каких условиях он живёт.

- Нет, что вы. Дома тепло. Я не успел замёрзнуть.

Он попросил горячего чая и поленты и направился на своё обычное место.

Не успел я подать ему чай, как в таверну ворвалась, именно ворвалась, а не вошла, так её движения были стремительны, девушка лет двадцати, в длинной куртке с капюшоном, из-под которого торчали каштановые волосы. На ногах её были простенькие туфельки не по погоде. Она окинула взглядом помещение и бросилась к старику.

- Вот ты где! Это ты так пошёл по делам? А я всё ломала голову - какие дела у тебя по вечерам?

Она плюхнулась на свободный стул.

Старик опустил голову и начал чайной ложкой крутить в стакане, как это делают при размешивании сахара. Но сахара в стакане не было, я видел, он лежал на тарелочке рядом. Руки старика дрожали.

- Я проголодался и решил зайти, перекусить.

Голос у него был тихий, неуверенный. И ребёнок бы понял, что это оправдание он придумал на ходу, сейчас.

- Дома есть нечего? – зло спросила она.

Девушка разговаривала громко, не стесняясь ни меня ни других посетителей таверны, коих было двое.

Старик встал и затрусил к вешалке у входа, где висело его пальто. Он сгорбился и словно стал на фут ниже. Я подскочил помочь ему одеться. Девушка в куртке продолжала сидеть на стуле, наблюдая, как он одевается.