Кукла с редким именем

Мирей и пчелы

В тот день Мирон как раз поменял вписку на новую, когда увидел на столбе объявление «требуются разнорабочие». Разнорабочие требовались на заводе, на конвейер. Он пошел по указанному адресу, заблудился в районе Красносельской, обошел бывшие общаги и вдруг увидел, как из ворот за трамвайными путями вываливаются два чудака — один что-то другому упорно засовывал за шиворот, а другой сопротивлялся.

Мирон направился к ним, дабы разнять, но они разбежались. Рыжая борода пострадавшего пылала ярким факелом в свете дня, и Мирон вспомнил, кто это — неофициальный глава тусовки «саженцев», еще одной смешной группы питерских и московских «зеленых», сажавших везде деревья вопреки любым запретам.

- Эй! - окликнул их Мирон, но ответа не было. Покуда предводитель удалялся в одну сторону, а его обидчик, ругаясь — в другую, Мирон вспомнил, что у этого человека печальная история — деревья «саженцы» начали сажать еще в Питере, после гибели его девушки, покончившей с собой. К нему всегда присоединялась куча народу. Боги мои, когда это дошло до Москвы-то?.. - Эй, отвяжись от него! Услышав вопль, обидчик дал деру в сторону подошедшего трамвая, впихнулся в него и был таков.

Мирон прикинул свои шансы на внезапную драку. У него не было привычки убегать, но что-то было знакомое в повадках плохого человека. - А ведь я бы тоже так поступил, если бы...

Но все это происходило не слишком долго, и, не успел он изготовиться помочь, как предводитель тоже махнул рукой и побежал в подворотню на другой стороне улицы. Догонять его было себе дороже.

 И тут внимание Мирона привлекла вывеска с большой надписью «Солнышко». Оттуда выходили еще какие-то люди необычного вида, один из них — с большой плетеной мандалой в руках. Стоит хотя бы заглянуть — решил Мирон — раз я так протормозил. Действительно, не прошло и минуты, как оба драчуна с деловым видом растворились в сумерках, а «Солнышко» осталось.

- Оооочень интересно... По улицам ходиииить! - пропел он себе под нос, переходя рельсы. - Мноогое узнаешь и поймееоооошь!

За дверью в заборе выше человеческого роста, в здании с толстыми стенами, оставшемся с незапамятных монастырских времен, явно шло какое-то заседание. Заседали, как Мирон понял, эзотерики. Бррр... Или еще какие человеки с высокой миссией.

Лица у дежурящих у дверей и спорящих в коридоре были вполне честные. Трое мужчин среднего возраста и одна девушка увлеченно обсуждали, почему больным детям ни в коем случае нельзя надевать черное.

Нет, не эзотерики, наверное. Духовные.

Он остановился и спросил у высокого мужика с добрым лицом:

- «Солнышко» ?

- Ага, солнышко — безмятежно подтвердил тот. - Там на двери написано.

- А кого это вы выгнали? - наудачу сделал ход Мирон. - Непозитивных каких-то?

- Да какой там позитив — сморщился мужик. - Невежливо спорить по ходу собрания. Если ты хочешь что-нибудь узнать про нашего Отца, проходи. Там как раз его ученица рассказывает. Тебе что-нибудь объяснить?

- Да не — отболтался Мирон. - Я лучше ученицу послушаю.

- Входи, только тихо — сказал мужик и приоткрыл дверь.

Собрание было в самом разгаре. Лекцию читала невысокая полная женщина, которая рассказывала про великого гуру, который умер в прошлом году, но на самом деле никогда не умер, и жил он до этого в казахской степи за Петропавловском. Все очень напоминало духовную тусовку в Гокарне.

Мирон стал слушать и ничего ужасного не нашел. Впрочем, он в принципе не любил искать в людях что-то ужасное. Духовные вроде были ничего так. Зал был заполнен в основном какими-то тетками и мужиками за 40 и с детьми младшего детсадовского возраста, которых на каждую тетку приходилось по 3-4. Нормально так, решил Мирон, расслабился и начал слушать про позитив.

Великий Учитель, как они рассказывали, был самый что ни на есть культурный герой. Он не ел мяса, а то и вообще, кажется, ничего неделями не ел, совершал великие открытия, давал людям мудрые советы и учил лечиться с помощью скрытых резервов собственного организма. В общем, обычный такой гуру, живущий в далеком полумусульманском захолустье. И тут, расслабившись окончательно и глядя сквозь ресницы, Мирон заметил, что на первом ряду, восхищенно раскрыв рот, сидит Мирей. С ней была серьезная девушка лет на пять ее старше.

Мирон мотнул головой, но Мирей не исчезала. Это как-то ломало ему картину мира. Он плохо знал Мирей, но она вообще ни с кем на работе не общалась и никогда не проявляла интереса ни к чему, связанному с гурьем, телеской, духовкой и даже психотерапией. А тут сидит... Эк ее переклинило.

Он вспомнил, что в фэндоме, в той части сети, где уже пяток лет как в прямом эфире активно пишут фанфики и круглые сутки обсуждают персонажей, все время всплывает какая-то пожизневая магия. Может быть, тут тоже какая-то магия. Но, сколько он ни тусовался среди просветленных, магии там никогда не находил. Только биоэнергетика всякая.

Блин, опять эзотерички...

Он начал наблюдать за первым рядом. Обычные люди, не заглюченные даже, осмысленно глядят... Никаких признаков секты, вроде бы, не было.

Да и не надо. Просто человек не на своем месте. Вот эта девушка — на своем месте, лекторша со своим солнечным позитивом — на своем, а Мирей — не на своем. Может, ей тут что-то надо?

В это время лекторшу сменила другая женщина, маленькая и сухонькая.

Мирей напряглась и начала сверлить ее взглядом.

Ага, подумал Мирон.

В следующее мгновение женщина открыла рот, и на всех присутствующих обрушился водопад совершенно жутких стихов. Мирона чуть не стошнило. «Кровь-любовь» и «одна-трава» по сравнению с этим выглядели бы гениально. Хуже были только последние стихи одной известной ему поэтессы про фламандское восстание, но поэтесса уже давно просто «окаменела», как выражались знакомые, а эта...