Кукла с редким именем

Анна-Анита-Анна и клиника

Рассказ стажерки Ниты

Он опять разбился.

Валерьевна насиделась у его постели и вышла из палаты. Он же мертвый, говорю я. Он же не хочет, чтобы его спасали, сам сказал.

Но она следит за тем, что ему дают, как приклеивают биоклеем на место отпавшие кожные покровы, как заменяют кости на целые, а потом идет ко мне и плачет.

А что она плачет? Он же ничего не хочет.

Ему орден дали, ей орден дали, а он ей возьми и скажи — я тебя, дурак, любил и потому добровольцем умирать вызвался. И до сих пор, говорит, люблю. Я б за такого правую руку отдала, только б он не умирал, а она говорит, нет от этой тинктуры зеркального средства. Не оживишь его. И ничего ему теперь не надо. Пошел сейчас, из пожара народ вытаскивать полез, обгорел весь. Ничего ему теперь не надо. И плачет.

И я плачу. Он к нам домой приходил, он не знал, что я здесь работаю. Наверное, он и не замечает меня.

А что она плачет?

Он же не хочет ничего.

Мне тут рассказывала наша ничья девочка ночью, когда в палате темно. Штрашную ишторию рашшкаживала, не как-нибудь. Она у нас живет давно, потому что не растет. А не растет, потому что ее никто не забирает. Такие случаи бывают. Я б сама забрала, да некуда. Мне ее никогда не отдадут. Она тут третий год, первый даже в школу ходила, второй ходила, а на третий уже люди коситься начали. Мы с ней учебники читаем. Вся моя практика с ней проходит.

На дежурстве скучно, а ей хочется со мной посидеть. Ну вот, она сидит и рассказывает.

Иногда среди школьников, идущих с занятий, попадаются дети, глядящие в никуда. Они не устали, не спят на ходу, не перегружены бесконечным количеством абсурда, рассказанного на уроке истории, которая меняется в учебниках каждый год. Они просто идут и смотрят перед собой.
Если вы видите такого ребенка, пожалейте его, но, пожалуйста, не подходите. У него не глаза, а зеркала. Не смотрите в них.
Они получаются такие оттого, что дома у какой-то мамы есть неправильное зеркало. Она перед ним кривляется, старается накраситься, намазаться, затирает пудрой пятна от синяков и не понимает, что косметикой-то давно никто в таком количестве не пользуется. И идет потом по улице вся такая накрашенная среди бела дня.

Ребенка все спрашивают - а что это у тебя мама такая? Может, она работает в кино?
Ребенок начинает придумывать, чтобы маму можно было спасти от злых языков. И говорит, что мама - актриса. Или, там - работает в косметическом салоне. Или стюардесса в самолете. Или еще кто, только бы не то, что на самом деле.
А потом ребенок так привыкает изворачиваться, что уже не говорит, а только отражает.
Его учитель спрашивает, а он отвечает то, что у учителя в голове.
Его подружка спрашивает - ты меня любишь? - а он говорит то, что ей хочется. А потом раз, и бросил. Так в соседнем доме было. Чем старше такой человек, тем больше он отражает. Он всегда говорит только то, что вы думаете в этот момент.
Но ведь вы же не поверите, что говорите сами с собой? Поэтому он все слегка искажает, согласно изгибу зеркала. И если вы думаете, что он идиот, он вас убедит, что идиот - вы. И вы поверите.
Бывает, что потом ходят по улицам такие трясущиеся, в мокрых штанах, со слюнями на пузе.
Или если его кто-нибудь ограбить захочет или убить - представляете, что будет?
Но те, которые вырастают, они обычно уже ничего не боятся и ничего не хотят. Они ходят и всех отражают. Работают политиками или телеведущими, или еще кем-то, кто всем служит. Одна тетка работала смотрительницей в туалете.
У них в голове сплошные зеркальные пленки, как кинопленки, только блестящие такие. На каждой пленке записано, кто чего боится, кто чего хочет, кто что сказал, когда в зеркало посмотрел.
А потом пленки твердеют, и люди-зеркала умирают . потому что нельзя такому человеку жить без гибкости и обновления зеркального вещества.
За руку такого уже не возьмешь - порежешься. Лучше не пробовать.
Если с размаху уронить их головой на асфальт, череп расколется, как хрустальный, и будет видно, что там сплошные зеркальные осколки.

Не надо с ними так.

...А потом Татьяна выходит из дверей больницы.

Свет, шум и автомобильные гудки, солнце ослепляет всех, кто смотрит в небо. Татьяна стоит и шалеет, пока ветром от проезжающей машины не хлестнет по глазам и не кинет поперек лица лохматую прядь — тогда Татьяна очнется и примется заплетать косу.

Ей совсем не хочется ни на первую работу, ни на вторую. Ей хочется в лес. К дыму и паутине. 

Через дорогу - перекресток. На перекрестке стоят Анна и Анита.

- Ой. Я не хотела никого обидеть. Я просто хотела сделать все так, как на самом деле.

- Все как на самом деле? Чтобы все видели все так, как на самом деле? Да так вообще не бывает. Не бывает так, чтобы у человека это было в голове. Ты просто где-то услышала словосочетание «зеркальные нейроны» и решила, что, если дать человеку много ненужного барахла, то все будет хорошо. А так не бывает.

- Бывает!

- Не бывает.

- Бывает!

- В голову себе засунь и проверь, бывает или нет!

- Все равно бывает!

Анита озадаченно разглядывает стоящую на островке безопасности коробочку с осколками зеркал. Кроме этого, в ней есть и радужные стеклянные шарики.

Анна ехидно смотрит на нее – мол, возьми, возьми. Возьми!..

Но Анита молча отдает ей коробочку и уходит.

За ними наблюдает от светофора рыжий человек в рваном камуфляже, с чемоданом в руке. Он только что выбрался из неприятных мест и очень всем недоволен.