Куклы их счастья

Куклы их счастья

*** 

- Ты, девонька, не смейся, а послушай, что нянька старая говорит. Любовь повстречать - дело нехитрое, а вот сохранить её, пронести по жизни, не растеряв - куда сложнее. Обиды большие и малые точат любовь, как черви, и просыпается она песком сквозь червоточины...

   - Так как же быть, няня? Вот вы с Филиппом, мама говорила, прожили в любви до самой старости, и ни разу никто не слышал, чтоб ругались или ссорились. Тут, небось, без чуда не обошлось?

   - А ты, шутница, в самую точку-то и попала. Чудесами весь мир вокруг нас наполнен, только вы, молодые, их не замечаете. Возьми, например, вязание. Ниточка - в петельку, петелька - в рядок, рядок - в куклу... Обида - в любовь, любовь - в счастье...

   - Няня, а меня научишь кукол вязать? Авось, пригодится скоро.

   - Научу, детка, как не научить. А сейчас беги, вон уже, Анри твой, под окнами всю дорожку истоптал...

   ***

   Осень наконец-то вступила в свои права, и погода окончательно испортилась. Ветер срывал с деревьев редкие оставшиеся листья, швырял их в лицо вместе с первыми крупными каплями. Анри Милард медленно брёл по дорожке к дому, приволакивая так некстати разболевшуюся от долгого стояния ногу. К лацкану чёрного пальто прилип мокрый оранжевый лист, но старик не замечал его, как не замечал и начинающегося дождя.

   Пустота обрушилась на Анри, как только последняя горсть земли упала на могилу Софи. Он стойко держался все эти дни: организовывал, оформлял, приглашал, принимал соболезнования. Казалось, стоит остановиться - и мир вокруг исчезнет, пустота проглотит его. Но вот всё кончено, и что делать теперь?

   Ещё шаг, и ещё. Дом заслонил старика от осеннего ветра. Подняться на ступеньку, повернуть непослушный ключ в замке. Дверь открылась, будто нехотя, впустив его в прихожую. Навстречу дохнуло теплом и уже ставшим таким привычным запахом лекарств. Анри никогда не принимал лекарств. Еще пару дней, и этот запах тоже исчезнет...

   "Нет, так нельзя," - подумал старик. Софи ушла, но с ним навсегда осталась память - пятьдесят лет ведь прожили душа в душу. Ему вдруг захотелось разобрать старые фото, письма, открытки. Заново прокрутить их жизнь день за днём, наслаждаясь воспоминаниями. Но как старик ни старался, вглядываясь в молодое лицо жены на слегка пожелтевшей чёрно-белой фотографии, вернуться в те счастливые дни не получалось. Память как будто зациклилась на последней неделе, проведённой им с Софи.

   Была суббота, двадцатое октября. Предпоследний день ежегодной осенней ярмарки, куда они неизменно ходили вместе. Софи только что оправилась от гриппа, и Анри волновался: не утомит ли её прогулка и многолюдье рыночной площади? Они даже немного поспорили, но, в конце концов, Анри пришлось согласиться: провести такой день, сидя в четырёх стенах, просто невозможно.

   Как будто бабье лето, с которым все уже распрощались, в последний момент решило вернуться на ярмарку за покупками. Супруги прогуливались между рядами ярморочных лотков, обнявшись, как влюблённая парочка, вызывая добродушные улыбки знакомых. Анри купил у Жака Пулена нарезку своей любимой ветчины. Софи не устояла перед баночкой свежего ("Всю ночь варил, пенку снимал, вот попробуйте, мадам, ещё тёплое!") ежевичного варенья. У мадам Реньи она купила несколько мотков пряжи для вязания, а от аптекаря Лесара получила в подарок связку сушёной лаванды.

   Но через пару часов Софи призналась мужу, что устала. Закружилась голова, и пришлось усадить её за столик кафе. Софи мгновенно заметила, что Анри огорчён, и истолковала это по-своему: она слышала, что он только что договорился с приятелями о встрече в баре на площади. Отправить усталую жену домой одну - об этом и речи быть не могло. К счастью, всё решилось само собой: соседка, проходившая мимо их столика, вызвалась проводить Софи до дома, а Анри отправился на посиделки с друзьями, обещав не задерживаться.

   Когда за барной стойкой старого уютного кафе зазвонил телефон, Анри не почувствовал никакого подвоха. И только слегка удивился, когда бармен призывно махнул рукой и протянул ему трубку. Звонили из окружной больницы. Деловитый голос регистратора сообщил, что к ним только что поступила мадам Софи Милард. Её привезла соседка, остановив на улице первую попавшуюся машину, когда Софи стало плохо. Диагноз был поставлен практически сразу: инсульт.

   Вечер и ночь, проведённые им в больнице, Анри почти не помнил. К жене его пустили только утром, когда Софи перевели из реанимации в обычную палату.

   - Мадам Милард тяжело перенесла инсульт, но теперь её состояние стабильно, - объяснил доктор, моложавый высокий мужчина. - Сейчас ей, прежде всего, нужен покой и хороший уход. Через пару дней можно начать реабилитационные процедуры - физиотерапию, занятия по восстановлению речи...

   - Доктор, - перебил его Анри, который после бессонной ночи с трудом улавливал смысл медицинских терминов, - скажите, сколько времени должно пройти, чтобы моя жена снова...

   Доктор поправил очки на переносице и посмотрел прямо на старика:

   - Чтобы ваша жена снова стала прежней? - Было видно, что ему несчётное количество раз задавали этот вопрос.

   - Способность к восстановлению - одно из замечательных свойств человеческого мозга... Но на это нужны время и силы. Поймите, месье Милард, мы готовы сделать всё возможное, но возраст вашей супруги... Я бы не хотел обманывать вас напрасными надеждами. Наши специалисты постараются помочь восстановить речь. С моторикой же могут возникнуть серьёзные проблемы. Вероятность того, что мадам Милард снова сможет ходить, практически равна нулю.

   - Спасибо доктор. Я могу забрать Софи домой? - Анри делал невероятные усилия, пытаясь сохранить твёрдость голоса.

   - Да, месье, я думаю, что домашняя обстановка пойдёт мадам на пользу. Вы можете забрать её сегодня после обеда. Пройдите с сестрой к стойке регистрации, она поможет вам заполнить необходимые документы. Сиделка приедет к вам на дом не позже пяти вечера.