Кукушка

I

Севре.

«…День будет удачным, если встать до восхода солнца и увидеть его первые лучи.» Именно так она когда-то решила и с тех пор каждое утро проводит на подоконнике. Зимой приходится заворачиваться в шерстяной плед, но и поспать можно подольше — зимние ночи долгие. Зимой Кери дыханием растапливает снежные узоры на стёклах и вглядывается в холодную темноту. Летом же обогнать солнце удаётся не всегда, слишком уж рано начинает светать. А нынешним летом — ещё даже не начавшемся толком — Кери всерьёз подумывает перейти на ночной образ жизни. Это же подумать страшно: идёт только двенадцатый день лета, а спятившее солнце, верно, решило спалить всё вокруг! Даже самые стойкие начинают сдаваться — нет-нет, да идут на поклон в Ли-Лай за паутинкой прохлады. Притом, что на людях демонстративно презирают ворожбу и признают лишь одобренную Кругом магию. Ну, не все. Простой люд подобного себе не позволяет, конечно, а вот высший свет… Кери всегда веселится, наблюдая подобную картину.

Из окна видно несчастных сторожевых псов. Точнее — не видно. Бедняги носа не кажут из будок. Тяжело дышат, вывалив языки, и даже не утруждают себя рычанием — лишь провожают взглядом тех редких прохожих, кому всё же приходится показаться на улице. Сами улицы выглядят жалко. Роскошная живая изгородь, отделяющая один дом от другого и служащая украшением города, сейчас похожа на свою бледную  копию. Жухлая листва невнятного бурого цвета скоро осыпется с тонких ветвей, а цветов в этом году, по всей видимости, ждать не стоит… Кери ехидно цокает. Какая трагедия! Как же в этом году парочки будут отмечать Лебединую Ночь?! Кажется давняя традиция нынче будет нарушена. Хотя оно и к лучшему. Пусть влюблённые придумают другой способ признаваться в чувствах — без обрывания ни в чём не повинных парных цветочков. Можно же проявить фантазию?

Кери поправляет начавшую сползать мокрую простыню — единственное спасение от жары — и со страхом представляет, что же ожидает её днём. Солнце едва только показалось над дальним лесом, но уже успело разогнать жалкие облачка, видневшиеся на горизонте. Кери тоскливо вздыхает. Вот сейчас бы на реку! Забраться по самые уши и не вылезать аж до вечера… только мачеха нипочём не отпустит. Не в ближайшие дни. Ещё один тоскливый вздох.

— Как ты можешь?!

Кери только шёпотом ругнулась на не вовремя появившуюся сестричку. Надо было всё-таки запирать дверь. Поплотнее завернувшись в простыню, Кери бросает мрачный взгляд на гостью. Не слишком ли она бодрая для столь раннего часа?

— Что могу?

— Сидеть здесь в таком виде, — произносит Лья обвиняюще.

— Нормальный вид, — Кери пожимает плечами, едва не потеряв простыню. — Ты мне что предлагаешь? Свариться заживо в предписанном этикетом платье? Боюсь, варёная ведьма ни у кого не вызовет восхищения. Даже дикари с Костей Лорра предпочитают ведьм и колдунов зажаривать на костре… с чесноком, наверное… иначе зачем им выращивать его в таких количествах? М-м?

— Причём здесь варёные ведьмы, дикари и чеснок? — Лья захлопывает дверь, для надёжности подперев собой. Кери сомневается, что кого-то задержит столь хлипкая преграда. — А если сюда кто-нибудь зайдёт? Ты представляешь, какой будет скандал?

— Никакого скандала. «Кто-нибудь» уже зашёл. Во-первых, — намекающе произносит Кери. Лья в ответ лишь фыркает. — Во-вторых же, Льята, любому «кому-нибудь» я легко поправлю память.

— А, ну да, — Льята собирается сказать ещё что-то, но в этот момент с улицы доносится пронзительный визг. Кери лишь слегка поворачивает голову на источник шума.

— Ты не знаешь, Лья, ей это хоть когда-нибудь надоест? — интересуется она, не отводя взгляда от заоконной жизни. Ничего особенного там, конечно, не происходит, но Кери надеется на лучшее. Зря, конечно. — Невозможно же…

— Что? И кому? — Льята осторожно присаживается на краешек резной лавки, уволоченной когда-то Кери из севрасского храма Трёх Сестёр.

— Глоре. Орать на мужа. Это же каждый день одно и то же! Вечером он приползает пьяный в хлам. Утром Глора на него орёт. И он ни слова ей не возразит, и она от него не избавится… надоело.

— А тебе-то какое дело?

— Такое, что они портят мне утро, — Кери слезает с подоконника, придерживая простыню. — Я вот, знаешь ли, хочу встретить рассвет в тишине, любуясь утренними красками… а тут эти двое изо дня в день отыгрывают одну и ту же сцену, надоевшую мне до края! Неужели так сложно вносить хоть какое-то разнообразие?

— Э… — только и может произнести Лья. Кери мысленно улыбается оторопелому виду сестрички.

— Ну вот, к примеру, Эрок мог бы погоняться за женой с ножом. Или Глора бы попыталась отравить мужа. Ну скука же невообразимая! Никакого воображения у людей. Всё до ужаса уныло и однообразно.

— Ты меня пугаешь, Кери.

Кери шагает за ширму. Мачеха настаивает на том, что на завтраке должны присутствовать все члены семьи, поэтому нужно привести себя в надлежащий вид. Мысль о необходимости запаковывать себя в тряпьё (по такой-то жаре!) вызывает отвращение, но выбора нет. Хотя можно немного схитрить. Например — отказаться от нижней рубашки и панталон. Да и корсет при такой фигуре необязателен. Тем более, что в столице уже пара сезонов, как стало допустимо появляться в обществе без него… хагари Лайгана всё равно не опустится до проверки. Да и, к тому же, можно слегка отвести внимание чарами. Кери чуть кивает своим мыслям и быстро накручивает на запястья простенькую паутинку магии.

— Кери, ты хоть иногда прибираешься?

— Иногда, — Керья обречённо возводит глаза к потолку. Толку-то с того. Льяте из-за ширмы всё равно не видно, какие рожи корчит сестра. Но почему? По какой причине сестричке так важен порядок? Чем её комната Кери не устраивает? Ну, подумаешь — кругом стопки книг, платья, безделушки! Их же никто, кроме самой Кери, не видит.

— Если ты сама не желаешь этим заниматься, то можно же просто позволить прислуге выполнять свою работу. Им, если ты не знала, за это платят.