Кукушонок

Дни с семьдесят восьмого по девяностый.

Дни с семьдесят восьмого по девяностый.

Переговорная заминка растянулась надолго. Герцог не верил отговоркам мятежного графа и требовал выдать ему проводника в Топь ещё до начала торговли за детей. Викор просто тянул время, дожидаясь новых войск и оружия из столицы. Ему пришлось пойти на кабальную сделку со столичными торгашами, чтобы запустить руки в их кошельки и арсеналы. Купцы требовали направить все силы на город Хегль. Викор сначала думал воспротивиться, но потом решил махнуть на всё рукой. Разорённый Хегль под его флагом лучше процветающего и свободного города. Кроме того, он уже решил, что ведёт войну не за Хегль, а за герцогскую корону. Взяв город, он поправил бы свои дела, избавился от угрозы в тылу и смог бы двинуться на герцога вместе с наёмниками и представителем короля. На днях в замок должен был прибыть прославленный полководец Его Величества, ответившего на мольбы Викора и словом, и делом.

Вспоминая эти дни, никак не могу избавиться от ощущения, что всё это какая-то сказка. Мы работали, как проклятые, распространяя вокруг некую ауру трудового безумия и веры в успех. Постоянные расспросы не прекращались, но из всего богатства земных знаний лишь некоторые могли стать полезными Хеглю прямо сейчас. Мы сосредоточились на самых простых задачах. Одной из важнейших проблем оказался свет. Признаться честно, я не слишком хорошо разбирался в эволюции источников света, созданных до электрической лампы накаливания. Я знал, что огонь — это свет, и мне этого хватало. Оказалось, что все сложности в яркости огня, чистоте сгорания и стоимости топлива.

Одновременно с металлургическим производством постепенная механизация по моей мысли начала бы просачиваться в другие области хозяйства, например, на лесопилки. Удешевление производства досок и бруса оказало бы на город не меньшее влияние, чем все прежние идеи. Ухватившись за эту мысль, я сделал наброски нескольких десятков станков, только примерно представляя себе, как они должны выглядеть, и зачем нужны. В моих планах эти станки уже оставляли за собой горы опила и стружки, заставляя меня думать об их утилизации. Я задал вопрос Телти, он нахмурился и стал рассуждать:

– Что обычно с опилками делают? Кто-то выкидывает, другие набивают ими игрушки, можно добавлять в известковый раствор для строительства, или в глину. Иногда алхимики берут, но им не много надо. В клей кладут. Отходы.

Я же пытался вспомнить хоть что-то о пиролизе. Простым нагревом при недостатке воздуха, мы могли получить ценные вещества для алхимиков и светильный газ. Мысль о светильном газе сразу же вспыхнула предо мной ярким образом газовых фонарей. Я в нескольких фразах рассказал градоначальнику о возможностях газового освещения. В то время, как сам я отвлёкся на мираж освещённой набережной, Телти опередил меня в более прагматичном ведении:

– Если поставить мощный фонарь, то можно продолжить стройку ночью.

Всего через три дня первый газовый прожектор был готов. Проработал он с перебоями всего две ночи, но ему на смену тут же пришли более надёжные машины. Свет позволял работать и воевать ночью. Один из капитанов стражи сказал, что с такой штукой он смог бы со своей сотней напасть на втрое большие силы врага и успеть утыкать половину беззащитных солдат противника стрелами раньше, чем они хоть что-то сообразят. Я поспешил остудить вояку, но идея ночных диверсий уже успела укорениться в головах с моей же подачи, теперь к ней добавилась мысль об использовании прожекторов.

Газовый свет начал наполнять важнейшие точки города, радуя и тревожа непривычных к круглосуточной жизни горожан. Во всём этом я не принимал уже никакого участия, сосредоточившись на прежних задачах. Металл. Металл в первую очередь. От идеи массового производства кирпича мы пока отказались, отложив её в папку «важно, но не срочно». Достижения современной бюрократии укоренялись в городской верхушке с ужасающей скоростью. Уже на пятый день подрядчик и член городского совета ругались, размахивая бумагами, в которых ровными колоннами двойной записи стояли арабские цифры.

Почти каждый день я общался с городскими магами и их учениками. Поначалу они хотели воспользоваться моими знаниями, не давая ничего взамен. Из Академии им пришёл приказ не вмешиваться в конфликт города и Орла. Рассказали они об этом случайно.

Телти ещё вздохнул:

– Что-то такое я и думал.

Присутствовавшие члены городского совета подняли шум, ведь они рассчитывали на поддержку волшебников в войне. Складывалась неприятная ситуация, понять которую я смог только пригрозив колдунам отобрать у них демонов. Оказалось, что дисциплина перед Советом достигалась очень простым путём. Полноценно накормить демона можно было лишь другим демоном, а ритуал призыва оставался под полным контролем Совета. Всё остальное могло лишь отсрочить гибель ослабленного колдовством демона, зачастую вместе с магом. Было решено, что городские маги не станут участвовать в войне прямо, но примут самое деятельное участие в городской промышленной революции. На это запретов не было, и волшебники согласились, существенно облегчив нам жизнь.

Магия могла всё и ничего. Колдуны хорошо справлялись с заказами, если речь шла об уникальных изделиях, хуже, если требовались десятки, и уж совсем не могли дать нам сотни. Опираясь на заимствованные силы, колдуны помогали исправлять ошибки и снижали цену прогресса. Не могу сказать, что я не хотел увидеть какой-нибудь огненный шар, вылетающий из руки, или молнию, но мне пояснили, что такое волшебство очень затратно, и применять его могут либо колдуны из верхушки Совета, либо глупые позёры, рискующие собой. Можно сказать, мир для меня не пошатнулся: волшебство в очередной раз оказалось с толикой жульничества, просто не там, где я ожидал.

На самом деле, волшебники нам очень помогли, и моё брюзжание в их сторону — это не более, чем своеобразное бахвальство: они столетиями собирали знания о мире, а я обошёлся без них. И это тоже неправда. Без их способностей у нас вряд ли что вышло бы. В конечном итоге маги так выдохлись, помогая нам, что отправились в Академию, не спросив разрешения у Совета. Мы пожелали им удачи, а позже послали им дополнительную плату, чтобы они смогли быстрее убедить Совет в своей безгрешности. Как уж там вышло, я не знаю, но вернулись они только после войны. Нам они оставили несколько полезнейших артефактов, кое-какие запасы лучших алхимических смесей и знания о ведении войны с помощью магии. К несчастью, лишь знания: волшебные арсеналы Хегля были пусты, по закону боевыми артефактами могли владеть только дворяне.