Анастасия
Выхожу из офиса. Руки дрожат. Ноги слабеют. Больше всего мне сейчас хочется закрыть глаза и чтобы все это само закончилось. Просто рассосалось. Не знаю как. Но чтобы все было хорошо. Мне так нужно с кем-то поговорить! Дергаю "молнию" на сумке, чуть не срывая ее. Какое счастье, что у меня есть Макс! Как бы я сейчас одна? Наверное, старею. Раньше все в себе держала, никому ничего не рассказывала и справлялась. Как в балете: мышцы сводит, живот от голода прилипает к ребрам, зубы сжаты так, что аж в ушах ломит. И к станку! Час, два, три, четыре подряд. Терпи, Настя, терпи!
Плие, релеве, батман тандю, антраше. До седьмого пота. И улыбаться не забывай. Чтобы никто ничего не заметил, иначе с радостью засунут палец в рану и будут ковырять. Жизнь вообще очень похожа на балет. Как посмотришь со стороны – так у всех радостные фоточки в соцсетях. Мы в Турции, мы на Кипре, мы в лесу на шашлыках. Улыбаемся и машем. А внизу кровь в пуантах, грязь и склоки. И черные мысли по ночам. А рассказывать никому нельзя, потому мы все на вечном позитиве.
В страшное время живем. Нас отучили плакать на людях. Раньше как случится что – бабы посреди улицы выли, убивались от горя, и все бежали им на выручку. А теперь что? В крайнем случае, заводят левые аккаунты в соцсетях и плачут тихо в анонимном закрытом сообществе. Иногда смотришь на соседку, которая через два дома от тебя живет, она холеная такая и вся в шоколаде. И даже не предполагаешь, что это она и есть Маруська-85, которой так по жизни хреново, что ее знают все бедные бабы из интернет-сообщества "Не будите в бабе лихо". И ночами и вечерами вместе с ней плачут на интернет-страницах. А в лицо не знают. Как же мы дошли до жизни такой, что горе считается неприличным? И это на Руси, где смех и улыбка без причины всегда считались признаком дурачины?
Набираю Макса.
– Настя, как хорошо, что ты позвонила, – от его голоса моментально успокаиваюсь. – А я как раз неподалеку от тебя и сам хотел набрать. Хлобыстнем по кофею?
– С удовольствием! Только давай в машине посидим. Просто купи кофе на вынос по дороге. Не хочу сейчас никого видеть, а вокруг полно знакомых физиономий. Как назло, кто-то из них непременно усядется за соседним столиком.
– Не вопрос! Соблюдаем конспирацию. Жди, сейчас подъеду.
Сажусь в машину. Закрываю глаза и жду. Вскоре возле меня мягко тормозит красный спортивный "Порше". Макс подмигивает мне, закрывает машину и пересаживается в мою белую "Вольво", осторожно держа на весу два больших картонных стакана с кофе и бумажный пакет с выпечкой. Он ставит кофе и пакет на "торпеду", и вдруг наклоняется ко мне и целует в губы.
– Ты что? – вжимаюсь в спинку сиденья, машинально уперевшись руками ему в грудь.
– Да ничего, – улыбается он и поправляет непослушную прядь, которая выбилась из моей прически. – Я тебе любовник или нет?
– Для других, Макс. Это просто игра.
– Настя, нужно привыкать прикасаться друг к другу. Люди вокруг не идиоты, понимаешь? Дистанция между мужчиной и женщиной всегда видна. Как и близость. Поэтому просто прикоснись ко мне, давай же! – он берет мою руку и кладет на свою щеку.
Не спорю, руку не убираю, но так и застываю в неудобной и дурацкой позе.
– Так, не получилось! – сокрушенно вздыхает он. – Скажи мне: ты собак любишь? Или кошек, может быть?
– Я всех животных люблю.
– А кого больше?
– Ну не знаю. Макс, что за бред? О чем ты вообще? Я тебя вызвала поговорить о другом. А ты мне какой-то идиотский допрос устроил!
– Какая же ты упрямая! И зажатая к тому же! Просто скажи: кошки или собаки?
– Ну кошки.
– Отлично! – он вдруг наклоняется ко мне, переворачивается и ложится мне на колени лицом вверх.
При этом его ноги в длину с трудом помещаются в салоне машины, потому что он просто огромного роста. Макс ерзает на моих коленях, устраиваясь поудобнее. Я в шоке молчу. А он умильно щурится и вдруг, сморщив нос гармошкой, капризно тянет:
– Мяяяяяяяяяяяу!
Несмотря на ужасное настроение, меня вдруг разбирает смех. Настолько бредово и комично выглядит здоровенный накачанный красавец в тонкой белой футболке, с рассыпавшимися по моим коленям светлыми волосами, который старательно изображает кота.
– Мужика погладить отказываешься, потому что ты – верная жена. Но котика-то можно! Ну приласкай же бедное животное! Оно же просит! – он громко фыркает и елозит по моим коленям.
Смеясь, глажу его по груди, рукам.
– А за ушком почесать? – капризным голосом напоминает он.
Запускаю пальцы в его светлые волосы, перебираю мягкие пряди.
– Видишь? – шепчет он, – это совсем не страшно: прикасаться к другому мужчине.
Гляжу в его ярко-голубые глаза. Они очень необычного цвета, с бирюзовым отливом. Макс вдруг становится серьезным, резко поднимается, пересаживается на пассажирское сиденье, и… обняв меня двумя руками, целует в губы. Нежно, осторожно, очень бережно. Он целует сначала нижнюю губу, потом верхнюю, а потом захватывает их полностью, накрыв ртом. Его руки ласково гладят меня по волосам. И я забываю, что нужно сопротивляться. Я застываю, окутанная волной нежности. Мне вдруг становится так уютно и легко, словно я маленькая девочка, которую завернули в мягкое пушистое одеяло.
#6681 в Проза
#2126 в Современная проза
#26070 в Любовные романы
#10276 в Современный любовный роман
Отредактировано: 28.03.2020