Курьерская служба доставки Всадницы Апокалипсиса

Пролог

Все происходящее походило на фарс. Торжественные лица гостей и ехидные смешки за спиной. Постная мина отца. И скучающий храмовник, которому все давно обрыдло.

Под вуалью было жарко. И невыносимо воняло парфюмом жениха. Словно тот вымочил в нем свой свадебный фрак. Я сморщила нос в попытке сдержать чих. Наверное, уже в тысячный раз. И с неудовольствием покосилась на старшего храмовника, с преувеличенно-раздутым чувством собственной важности неторопливо ведущего обряд. Неужели его не беспокоит этот ужасный, навязчивый запах лаванды, смешанной с сандалом?

Храмовник будто почувствовал мой взгляд из-под густой вуали. На мгновение запнулся, читая проповедь о том, какой я должна стать послушной и покорной воле мужа, а потом раздраженно скривился. Ему не нравилось происходящее. Даже несмотря на то, что храму угодно запечатывание ведьминской силы. А именно это он и должен будет проделать со мной по завершении обряда венчания. Я невольно содрогнулась. Как я до этого дошла? Как могла согласиться отказаться от части себя? А очень просто.

Мне с детства талдычили все вокруг, что я обязана заботиться о чистоте родового имени. На герб старинного рода по моей вине и так уже легло темное пятно – я посмела родиться ведьмой. Но в моих силах все искупить. Я должна стать леди, достойной зваться дочерью герцога Бедфорда. И я старалась изо всех сил. Но родовое гнездо буквально душило меня.

Самым счастливым временем моей жизни были пять лет обучения в академии. Отец хотел от этого отказаться и, по примеру других родовитых семейств, дать дочери домашнее воспитание. Но мой дар требовал укрощения. После того как сама Глава Ковена ведьм, знаменитая на все королевство Кларисса, нанесла отцу визит и, не стесняясь в выражениях, описала, что ждет мою семью и меня саму, если меня не обучить управлять даром, папенька, скрипя зубами и играя желваками на породистом лице, дал согласие на мое поступление в академию. Это был скандал.

Второй скандал почти случился, когда оказалось, что все ведьмы проходят инициацию. На меня снова начали давить, чтобы я отказалась от обряда. Но я заупрямилась. Без инициации оставался риск, что моя же собственная сила и сожжет меня. Я точно знаю, что родители почти на год уехали из страны, когда стало понятно, что инициации не избежать. Но до сих пор за веерами при моем появлении слышались шепотки: родовитые аристократки берегут свою честь до замужества. Порой входят в дом мужа не целованными. А я — уже пользованный товар. И плевать всем этим графинькам и баронессам, что я магичка! Все равно это скандал. Может быть, именно поэтому папенька так долго не мог найти для меня жениха. Целых два года после окончания академии я могла пользоваться частичной свободой. И вот месяц назад в доме появился маркиз Холлс. Тучный, сонный, равнодушный и… старый. Я точно знала, что Холлс старше отца на десять лет. И что он уже дважды вдовец, не имеющий наследника. Известие о том, что я стану следующей маркизой Холлс, стало для меня сродни грому посреди ясного неба.

— Джермэйн, — вдруг проскрипел храмовник, вырывая меня из водоворота безрадостных мыслей, — имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться узами брака с этой женщиной?

Последнее слово храмовник выплюнул с таким презрением, что по рядам приглашенных гостей будто пролетел ветерок. Я подавила в себе желание поежиться и покосилась на своего престарелого жениха. Тот наградил меня неожиданно острым, плотоядным взглядом. И я вдруг поняла, что, каким бы старым ни был маркиз Холлс, у меня очень мало шансов его пережить. По спине, под кружевами венчального платья пробежал могильный холодок, когда мой без пяти минут супруг важно изрек:

— Да!

Ответ прозвучал громко. Я могла бы поклясться, что его слышали не только приглашенные в храм, но и зеваки на площади.

— Элена, — надменно и немного брезгливо обратился ко мне храмовник, — имеете ли вы добровольное и искреннее желание стать супругой этого уважаемого лорда? Хранить ему верность, быть покорной женой?

Я с отвращением поняла, что храмовник дополнил слова брачной клятвы персонально для меня. Он знал, что я магичка, ведьма. И не упускал случая напомнить мне о том, какой презренный дар живет во мне. И какое одолжение мне делает уважаемый маркиз, беря меня в жены. А храмовник выжидающе смотрел на меня, ожидая ответа.

В храме вдруг стало так тихо, что мне показалось, я слышу с передней скамьи у меня за спиной, как отец скрипит зубами и еле слышно требует: «Немедленно скажи «Да!»»

— Ты пойдешь к алтарю с маркизом Холлсом, скажешь «Да», а потом добровольно позволишь запечатать свой дар, ты меня поняла, Элена? — Отец, в домашнем шлафроке, тяжело дыша и опираясь стиснутыми кулаками на стол, смотрел мне в лицо. — Хватит уже позорить наш род! Тебя и так никто не хочет брать в жены! Так что без фокусов! Или, клянусь: я отрекусь от тебя, лишу имени рода, содержания и наследства! Ты меня слышала? Сгинешь в трущобах! Ты обязана сказать «Да!»

Воспоминания эхом пронеслись у меня в голове. А сердце в груди болезненно сжалось. Наверное, Элена, в конце концов, бы смогла. Сломалась под давлением «любящего» папочки, поступила бы, как должно и как ожидает от нее отец. Вот только я — не она!

На меня смотрели все. Я чувствовала десятки и десятки чужих взглядов, впившихся в мою спину. По храму уже порхали еще пока едва слышные шепотки. И я представила, как наливается багрянцем от злости лицо отца. Как нервно обмахивается веером мать, злясь на непутевую дочку. Как презрительно кривит рот старший брат. Мол, ну что вы еще ждали от ведьмы? Стало больно. Очень больно. И я послушно открыла рот, чтобы навсегда отказаться от своей сущности. От самой себя. Однако из пересохшего от волнения горла не вылетело ни звука. Я. Не. Элена. И я вполне смогу прожить без титула и богатства!

— Элена?.. — с недоумением окликнул меня храмовник, начиная понимать, что что-то пошло не так. — Вы…