Квадро... кто?

Квадро... кто?

На празднике было шумно.

– Дзинь! – горлышко бутылки ударилось о край бокала.

– Извини…те, – изрядно захмелевший супруг виновницы торжества, наполнивший бокал гостя, справился со словом в два приема. А может по пути решил, что рано переходить от официоза к панибратству. Мужчина на правах хозяина подсел на диван поближе к Сергею.

– А вы что думаете об… этом?

Сергей едва удержался от кислой мины. Он очень не любил пьяных диалогов. Возможно потому, что не умел поддержать градус. Ни в прямом, застольном, ни в переносном, коммуникативном, смысле. Разговор неизбежно скатывался либо к монологу более захмелевшего участника. Либо к дискуссии, имеющей тяготение к древним традициям разрешения споров. То есть к мордобитию. Сейчас ему следовало быть вдвойне настороже. По причине равной вероятности реализации обоих сценариев.

– О вечеринке? – осторожно поинтересовался гость. Если честно, то от «сейшена» он был не в восторге. Особенно после того, как выяснилась причина приглашения его к не столь уж и близким знакомым. Причина, белокурая полноватая подружка именинницы, восседала за столом почти напротив. Поняв всю бесперспективность общения со специально приглашенным гостем, она напропалую флиртовала с женатым соседом, лысоватым жизнерадостным дядькой предпенсионного возраста. Жена предполагаемой жертвы женского обаяния, судя по сосредоточенному выражению лица, строила тактически планы на реванш к финалу вечера.

– Вечеринке? – свел брови озадаченно навязчивый собеседник. – Да нет. Что вы. Тут и говорить-то не о чем. Собрались… дамы и господа сорок плюс… понимаешь. И делают вид, что им весело.

«Вот это точно…», – про себя заметил Сергей, стараясь не проявлять признаков заинтересованности.

– А, тогда, простите, о чем?

– О морализаторстве.

– Что?

– Да. О правилах, которые нам навязывают… они, – выдохнул обличитель, осушив бокал. При том он дернул головой по направлению вверх и вбок. Чем, видимо, намекнул на диктат вышестоящих.

– Они? – гость изо всех сил попытался добавить льда в интонацию. Попытка невербального воздействия на оратора провалилась с треском.

«И как это получается у женщин? – с тоской задал себе риторический вопрос гость. Сами собой нахлынули воспоминания о последнем месяце перед разводом. Направленные умело, будто невзначай брошенные реплики жены, на лету превращающиеся в меткие издевки. И в конце грубый, но эффективный, уже торжествующе, без обиняков, нанесенный удар: «импотент»! Будто гвоздь в крышку гроба!»

Сергей опрокинул бокал, пытаясь унять горечь.

– Да, они. Через средства массовой информации.

«Вот только разговоров о политике мне и не хватало. Может, все же отвяжется, а?» – сам не веря в благоприятный исход подумал Сергей.

– Затушеванные части тела в сериалах. Помните, это средневековое жестокое фэнтези? Которое все давно посмотрели в оригинале. А после оно появилось на тв уже в таком, облагороженно-обезображенном виде? Ну не лицемерие ли?

– Согласен, – лаконично отозвался гость.

– И эти слова, которые писать нельзя. Но с пропущенными или измененными буквами можно.

– Какие?

– Да любые. Из которых появляются кадавры. Монстры. Вроде неркотики, кр.вопролитие, изврещение, туррор. Про «гомосексуализм», термин, принятый еще при коммунистах, и внезапно испарившийся из понятийного поля нынче, вообще молчу! Нынче, когда один из высших госслужащих предлагал еще каких-то три-четыре года назад провести экскурсию иностранцам по гей-барам… Каково?

Тема не слишком затронула чувства слушателя. Он предпочел наблюдение за разворачивающейся подготовкой к решительной битве за мужа. И, краем глаза, за именинницей, принимавшей ухаживания смуглого темпераментного коллеги по работе. Кажется, подчиненного. Вероятно, лет на десять-двенадцать моложе ее.

– Я далек от этих самых… баров.

– Да и я далек! – с искренним жаром отозвался оратор, разливая остатки вина. Содержимого бутылки хватило на наполнение бокалов лишь на треть. – Но сам факт! Люди, которые еще вчера утверждали, что все можно, теперь, на голубом глазу, с той же фанатичной самоуверенностью…

«На голубом глазу», – не дослушав, внутренне усмехнулся двусмысленности Сергей, цедя напиток.

– А молодежь? – с театрально вытянутой рукой воззвал к отсутствующей аудитории подражатель трибуну. Или Нерону. В Сергее Дмитриевиче внезапно и не к месту обнаружился преподаватель истории.

– Что молодежь? – Сергей решил немного подыграть, проявив участие к актерскому таланту, пропадающему втуне. – Где, кстати, молодежь?

– Именно! Где молодежь! А подрастающее поколение по-своему выражает протест! Бросая вызов лицемерию взрослого мира! – пафосно изрек последователь Демосфена. И, добавил уже рассеянно, будто выпустив все возмущение разом, тем самым истощив источник красноречия. – Веселятся они. Отдельно. На втором этаже. Квадроберы хреновы.

– Квадро… что?

Хозяин коттеджа лишь вяло отмахнулся. И удалился в поиске еще сохраняющих капли живительной влаги сосудов на столе. Сергей же, предоставленный сам себе, через пару минут оказался уже у лестницы, ведущей на второй этаж. Его исчезновения из-за стола никто не заметил.

Тем временем гостя ждало удивительное путешествие. Сделав всего несколько шагов, он попал в совершенно альтернативную плоскость бытия. На этом уровне царила атмосфера иной планеты. Атмосфера, смешавшая пласты детского утренника и древнеримской оргии патрициев.

– Не такое уж поколение и… подрастающее, – присвистнув, оценил обстановку Сергей Дмитриевич. В одном углу просторной комнаты дымился у полуоткрытого окна кальян. Вокруг него рассредоточились три юноши в масках тигра, осла и гориллы. В другом углу, на широком блюде, тлели, кажется, восточные благовония. Флер их плыл по комнате, заменяющей танцпол, душистым облаком. Еще с десяток юных тусовщиков, в основном девушки, изящно двигались в ароматном тумане, под медленную музыку. Несмотря на то, что на всех участниках действа были маски зверушек, наметанный глаз Сергей Дмитриевича мигом определил возраст. Перед ним были явно студенты. Предположительно, преимущественно, младших курсов. Что и не мудрено. Сергей вспомнил о фото на камине в гостиной, этажом ниже. Выпускница с алой лентой. Два года назад. Дочке хозяев, Марине, кажется, следовательно, девятнадцать-двадцать. Естественно, рядом однокурсники, друзья и ровесники.