La Cumparsita... В ритме танго

Пролог I. Ярослав Горовой

Тринадцать лет назад

— Возраст? – как будто бы из подземелья звучит мужской прокуренный спокойный и чересчур усталый голос.

— Девятнадцать лет по представленным документам. На жетоне указана третья группа, резус положительный. Форма все-таки его – мы проверили. Похоже, он не диверсант, мальчишка все же наш.

— Там разберутся. Наше дело – подлатать героя! – военный врач, по-видимому, очень сухо продолжает. – Сопляк решил бабла срубить на скорую руку? Какой из него воин? Пришел на службу по контракту и вот, пожалуйста! Получай, любезный, очень ожидаемый финал. Главное, что жив остался! Дурашка! Готовьте его…

— Простите… – куда-то в сторону, стараясь следовать за тем самым голосом, обращаюсь. – Я Вас не вижу, но…

— Медрота, военный госпиталь, мальчик. Ты жив, в подобии сознания, но тяжело ранен. В часть сведения передадим, если ты представишься.

— Ярослав, – шепчу, – Ярослав, но не Ярик. Не люблю, когда так называют…

— Красивое имя, – женский голос отвечает. – А фамилия?

Несколько секунд собираюсь с мыслями, пару раз беззвучно открываю рот. Язык распух и в сжавшейся от напряжения и спазма глотке совсем не помещается.

— Можно воды? Пить хочу, сушит горло, мне тяжело говорить, – скулю, облизывая пересохшие, обветрившиеся и покрывшиеся грубой коркой губы. – Пожалуйста… Прошу Вас.

— Нет. Перед операцией нельзя, мальчик. Скажи фамилию, номер жетона, если помнишь. Об остальном сами позаботимся.

— Ярослав Горовой, рядовой, номер А-0124008*. Скажите, пожалуйста, что со мной? Все тело печет и еще я совсем не чувствую рук. Они есть или взрывом оторвало? Где вы? – пытаюсь разлепить глаза, посмотреть на белый свет и окружающий очень шаткий в этой жопе мира… Мир!

Кругом сплошная темнота… Наверное, я еще ослеп в довесок к отсутствующим по взрывной неосторожности рукам?

Наше время

— Согласен, все устраивает! Деньги уже ушли! – заканчиваю телефонный разговор с приятным женским голосом.

Приемлемая цена за очень неудобную встречу и плотскую услугу. Секс без обязательств, на одну ночь – заранее оплаченная постельная подруга. Мне нужно сбросить за три-четыре чрезвычайно неплодотворных месяца накопленную дурь, пока все жизненное дерьмо через края, довольно полноводно, горлом не пошло. Затянул с этим и перебрал самим собою установленные для смирения лимиты!

Сижу и жду, подергивая нервными ногами, отстукиваю ритм и в гордом одиночестве танцую. Словно девственник, разогреваюсь, предвкушая долгожданный, за деньги обещанный мне профессиональный секс! А что у нас, вообще, со временем? Администраторша, она же хозяйка, она же «мадам», та самая хозяйка «брачного салона» для тех, кому ну ни хрена уже не светит, сказала, что «куколка» подъедет в течение пятнадцати минут. Вскидываю руку. Три минуты, видимо, осталось? Нет-нет, по-моему, ошибочка – девица уже здесь? Система быстрых платежей и требуемая услуга на пороге.

Тук-тук! Тук-тук!

— При-и-и-и-в-е-е-е-ет, – мяукает, как озабоченная весенним солнцем кошка. – Симпатичненький какой. Я Кони, а как тебя зовут, малыш?

— Проходи, пожалуйста, – ровняю тело по стене, задрав подбородок и выставив по направлению руку, прошу оплаченную даму зайти ко мне.

— Мерси! – раскачивая не очень-то объемной задницей, заваливается внутрь.

По-мужски присвистывает, поджимая губы – шлюха тут же отмечает высоту потолка и квадратные метры жилого-нежилого помещения.

— Вот это да! Это что? – зачем-то скидывая босоножки, спрашивает. – Что за место такое? Ты с придурью, что ли?

— Мой дом, – почесывая бровь, иду за ней, рассматривая похабно оголенную спину. Еще чуть-чуть и я увижу в ее тощей жопе просверленную многочисленными членами дыру!

— Дом? – с издевкой переспрашивает. – Как будто бы мастерская, если честно. Бензином или машинным маслом воняет. Разве ты не чувствуешь? Спичку только поднеси и… Бдычь! Мы живенько с тобой взлетим на воздух! Меня тошнит, боюсь, что блевану. Проветрить можно это помещение? Ты механик, таксист, слесарь, столяр или сантехник?

— Охранник, – обрываю викторину.

— Работаешь на дядю? – подмигивает.

— Охранник в частном танцевальном зале.

— Чего? Это заведение для тех, кому в жизни пары не нашлось? Ты ж вроде молодой парень! – прищуривается, а затем хохочет. – Не могу. Та-а-а-ак! А что здесь?

— Проходи, пожалуйста, – киваю в нужном направлении.

— Ты охранник, который живет на заводе по переработке мусора? Крематорий на дому? Слишком жутко. Мне не сообщили… – выдувает жвачку, хлопает пузырь и громко дышит, затем прикрыв глаза, любезно выказывая одолжение, говорит. – Ладно, так и быть! Деньги-то ты перевел. Художник, что ли? Но с извращениями? Можешь не отвечать – на это мне плевать. Однако! – поднимает указательный палец вверх. – Сразу предупреждаю, что позировать тебе не стану. Хоть одетая, хоть раздетая, хоть монашкой, хоть блудливой девой. Никакой съемки, никаких натур, никаких долбанных полотен, фотографий, селфи, к тому же я полностью отрицаю реал-режим и грубость. Вкурил?